– Нет, милая Настенька, как хотите,
но читать эту невероятную пошлость далее – свыше моих сил! – громко
заявил я, подгадав момент, когда прохожего будут отделять от нас
едва полдюжины шагов, и, не глядя, швырнул припасенную книгу через
плечо – аккурат под ноги человеку в «крылатке», о приближении
которого я якобы до сего времени и не подозревал.
– Ой! – картинно вскрикнула Полина,
испуганно проводив глазами улетевший томик.
Я обернулся – и напоролся на
холодный, словно зимний питерский ветер, пристальный взгляд
блекло-голубых глаз на сосредоточенном, напряженном лице.
Ростом «Наше Все» был невелик –
немногим выше моей миниатюрной напарницы. Всклокоченные бакенбарды
и выбивающиеся из-под цилиндра не слишком аккуратно уложенные кудри
придавали его облику толику варварской дикости – того и гляди, в
самом деле оприходует тростью.
– О, прошу меня извинить, милостивый
государь! – выразительно всплеснул я руками. – Я вас не заметил.
Полагаю, мне следовало бросить сей образчик прискорбной бездарности
прямиком в Мойку – там ему самое место!
Смерив меня долгим, тяжелым взглядом
– при своем незавидном росте поэт как-то ухитрился проделать это
будто бы с высоты – Пушкин молча наклонился и поднял с оледенелой
мостовой книгу. Отряхнул ее перчаткой от снега… Внезапно глаза его
яростно сверкнули – он прочел титул на обложке.
– Кто вы такой, сударь? – яростно
воззрился на меня поэт.
– Поручик Солженицын, к вашим
услугам! – браво представился я. – А это, – указал на Полину, – моя
юная сестра Анастасия… Позвольте поинтересоваться, с кем имею
честь?
– Александр Пушкин, – совсем
недружелюбно буркнул мой собеседник. – Автор этого, как вы изволили
высказаться, образчика бездарности.
– О! – как мне кажется, правдоподобно
изобразил я смесь удивления и смущения. – Весьма сожалею… Но вы не
огорчайтесь, милостивый государь: у всех случаются творческие
неудачи. Я читал ваши старые произведения – ну, там «Руслана и
Людмилу»… «У Лукоморья кот ученый, златая цепь на том коту…» – ну,
что-то вроде того. Гениально ведь, просто гениально! Но уже
«Евгений Онегин» – простите, книга ни о чем. Где там сюжет? Где
развитие характера героя? Да на него даже убийство друга толком не
повлияло! Евгений ваш как скучал, так и продолжает. И читатель
скучает вместе с ним! Но даже в этакой пустышке чувствуется ваш
недюжинный талант, чувствуется! Но в сих, прости Господи, виршах, –
мотнул я головой на книгу в руках собеседника, – нет и его!