Такие вот, перемены. На первый
взгляд, ничего кардинального. Ну школа, переполох в городе,
связанный с приездом начальства. Я здесь всего-то три дня, но,
по-моему, и в стране тоже стало что-то происходить. Достал
вон вчера из почтового ящика свежую прессу, пробежался глазами по
первой странице, и что-то меня ударило по глазам. Со второго раза
отыскал фамилию Горбачев, выделенную жирным курсивом. Инициалы те
же. Блин, он и здесь на виду! Читаю. В длинном списке фамилий
делегатов от Ставрополья на партийно-хозяйственной конференции,
третьим стоит Горбачев М.С. — заместитель начальника краевого
управления Комитета госбезопасности при Совете Министров СССР по
Ставропольскому краю.
Я сдуру помчался искать деда, хотел
поделиться с ним этой нечаянной радостью. Да во время спохватился.
Как я ему объясню, что это так важно? На политику государства мои
старики дышали достаточно ровно. К высшему руководству страны
относились со снисходительностью ровесников.
Как то, в той еще жизни, бабушка
ощипывала цыпленка и волей — неволей слушала радио.
«Вчера в Москве, — рассказывал
диктор, — состоялась встреча Генерального Секретаря ЦК КПСС Леонида
Ильича Брежнева с Президентом Финляндии Урхо Калео Кекконеном,
прибывшим в нашу страну с официальным визитом. В честь высокого
гостя в Кремле был дан обед. Обед прошел в теплой,
дружественной обстановке».
Диктор сделал короткую паузу, чтоб
перейти к другим новостям, и бабушка тут же ее заполнила.
— Еще б подрались! — сказала она.
Эх, знал бы Колька Лепёхин, чем
обернется его смерть для огромной страны! Ведь одно дело давить
крота внутри комитета госбезопасности, и совершенно другое, в
недрах Политбюро. Всё будет не так. Лучше, хуже? — но точно не
так.
Внешне наш город ни капли не
изменился. Те же саманные хаты, одноэтажные домики, улицы, белые от
гусей и китайских уток. Бедность и чистота. Не было ни помоек, ни
свалок. Всё, что горело, сжигалось в печи. Всё, что имело
остаточные калории, съедала домашняя живность. Стеклотара сдавалась
в приемные пункты. Дырявые ведра, тазики и корыта тоже шли в дело.
Раз в месяц по улицам проезжал дед на понурой лошадке, запряженной
в громыхающую подводу. Мы, пацаны, тащили ему весь этот неликвид,
получая в награду глиняные свистульки и сахарных петушков на
палочке. В центре, как встарь, выстраивалась очередь у пункта
заправки шариковых авторучек, а около автовокзала шли на ура
«песенки на костях», самопальные пластинки с хитами того времени,
записанные умельцами на старых рентгеновских снимках. В парках и
скверах, вечерами звучали гитары. Те же самые песни,
«восьмерочкой», на семи струнах: «Любка», «Искры в каминах», «Дымит
сигарета с ментолом», «Поезд в синем облаке тумана». Про «Битлов» и
британскую группу «Кристи» местные барды еще не слышали. Даже
перепев «Yellowriver» в исполнении «Поющих гитар» до
провинции не скоро дойдет. Это годика через два, когда я сам возьму
в руки гитару, аукнется по всем подворотням: