— Надо уважить. Ты, Василий Кузьмич,
пока яичницу жарил, самое интересное пропустил. Он ведь меня учил,
как правильно делать тротуарную плитку.
— Да?! — изумился Культя. —
Что-нибудь толковое говорил?
— Как по писанному! Если б такие
слова я услыхал от тебя…
— Ну вот, а я еще сомневался. Ты
знаешь, — Василий Кузьмич подтолкнул меня в спину, — иди-ка домой.
Не мешай работному люду отдыхать, как он привык. А железяку… мы ее
с дядей Петром сами тебе привезем. Вечером, как стемнеет. Чтобы
никто не задавал лишних вопросов. И деньги в копилку не забудь
положить!
Человек с годами мудреет. Однажды, во
время очередного похода за пенсией, я вспомнил слова из Нагорной
проповеди: «...и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем
должником нашим».
Этой молитве лет двадцать назад, меня
научила Екатерина Пимовна. Та самая бабушка, у которой я в детстве
украл горсточку вишни. И не просто так научила, а заставила
записать на тетрадном листке и выучить наизусть. Было ей, как бы ни
соврать, лет девяносто семь. Соседи ее боялись потому, что считали
колдуньей, а я иногда заходил, пропустить рюмку-другую калиновой
самогонки. Вот и тогда, зашел попрощаться, поскольку собрался в
Майкоп на химеотерапию. На очередной медкомиссии горе врачи нашли у
меня белокровие.
— Болеешь ты, Сашка, лечить тебя
надо, — сказала бабушка Катя.
— Да вот, на неделе ложусь в
клинику.
— С работы не выгнали?
— Нет еще. Дали отпуск без
содержания. Да все извинялись, что деньгами не могут помочь.
Предприятие мол на грани банкротства. А сами глаза отводят…
— И то хорошо. «Отче наш» знаешь?
— Какой отче наш? — сразу не понял я,
не о том были мысли.
— У-у-у, милый мой! — возмутилась
старушка. — Да ты, я вижу, совсем серый! А крест на груди носишь!
Хороший крестик, сандаловый, привезенный с горы Афон. Ну-ка садись
к столу! Будешь записывать, а то не налью!
На память свою я в то время еще не
жаловался. Пару раз прочитал, отчеканил, как на духу. Только
Пимовна все равно была недовольна:
— Ты к кому обращаешься?! Ты к отцу
небесному обращаешься, здоровья у него просишь. Ну-ка слушай, как
надо и повторяй следом за мной…
Екатерина Пимовна была очень строгим
экзаменатором. И то ей не эдак, и это не так. Наверное, только раза
с седьмого она снисходительно произнесла: