— Ну как? Заедешь? — снова спросил Вальтер.
— Заеду, — вздохнув, ответил Ларс.
Подумав, на чем отправиться — на машине или на трамвае, Ларс выбрал третий вариант — вызвал такси.
Садиться за руль он не любил, делая это лишь в крайнем случае — слишком велико было искушение во что-нибудь въехать. Он даже как-то задумался, так ли хороша была жизнь родителей, если закончилась автокатастрофой.
Общественный транспорт Ларс тоже не жаловал — стоило войти, как все взгляды, казалось, устремлялись в его сторону. Прекрасно понимая, что это бред, он все-равно не мог избавиться от неприятных ощущений.
Такси стало единственным выходом из ситуации.
Ожидая его прибытия, Ларс поднялся в мастерскую и решил поискать старые картины, которые, доработав, можно было бы отдать на продажу. Начинать новое не хотелось.
Папка, где хранились неудачные студенческие работы, давно опустела, поэтому секунду помедлив, он сдернул пыльную ткань с подрамников, ютящихся в углу за стеллажом, и принялся вытаскивать их один за другим, пока не наткнулся на недописанный портрет девушки, сидящей на подоконнике. Вздрогнул, будто увидел призрака и, быстро сунув работу на место, выскочил из мастерской, словно за ним гнались все привидения мира.
Увиденное долго стояло перед глазами и, когда Ларс вышел из такси у дома Вальтера, барометр его настроения показывал «шторм».
Глава 2. Вальтер и семейство
Вальтер обитал все в том же доме на Торговой улице, на первом этаже которого теперь, вместо славного магазинчика мясных деликатесов, располагался не менее славный магазинчик «Искусство и сувениры», где керамические фигурки соседствовали с посудой, куклами и всякими вязаными штуковинами с национальными узорами. Стену напротив входа полностью занимали картины, по большей части — пейзажи с видом на город с разных эффектных ракурсов на фоне пламенеющих закатов.
Войдя внутрь под звяканье колокольчика, Ларс уперся взглядом в закаты и быстро отвел глаза — большинство этих безумных творений принадлежали его кисти, — кивнул продавцу и направился к служебному входу.
Вальтер ждал его в кабинете, ранее принадлежавшем отцу. Кунц-старший с женой и ребенком перебрался жить в другой дом, рассудив, что если сыну хватило ума жениться, то и вести собственный бизнес тоже ума хватит. И оказался прав.