Поняв,
что витает в облаках, Ларс нехотя вернулся в реальность и, бросив взгляд на
лист с натюрмортом, решил оценить работу на расстоянии. Встал, чтобы отойти
подальше, повернул голову... и замер. На подоконнике, болтая ногами, сидела
Мириам. Пухленькая смуглая брюнетка ничуть не напоминала девушку из сна, но
поза ее оказалась абсолютно идентичной.
«Не
двигайся!» — крикнул ей Ларс. Заметался в поисках бумаги (как назло, ничего под
рукой не оказалось), недолго думая, схватил свою работу и набросал Мириам с
обратной стороны листа.
Поступок
не остался незамеченным — рядом тут же возник Вальтер, следом подбежала Мириам,
за ней — остальные. Даже Дэнис оторвал свой царственный зад от табурета и
почтил Ларса вниманием.
— А
ты темная лошадка, Альберг, — многозначительно произнес Вальтер, разглядывая
набросок.
Больше
никто высказаться не успел — к великой радости Ларса грянул звонок, вошли
преподаватели и началось последнее занятие перед сдачей. На любопытный взгляд
Мириам Ларс натыкался на протяжении всей пары.
* * *
«Так,
всё, сдаем! — провозгласил профессор Хайнц, хлопая в ладоши, — Сдаем и выходим!
Кунц, оставьте рисунок, перед смертью не надышитесь!»
Профессор
на секунду замешкался, глядя в сторону преподавателей, которые, сбившись в
кучу, разглядывали что-то на обороте одной из работ, затем выхватил лист из рук
Вальтера и выставил парня за дверь, к товарищам.
Просмотр
начался.
Когда
студентов, умирающих от нетерпения, вновь запустили в аудиторию, оказалось, что
большинство из них получили высокие баллы, остальные — средние. Единственным,
кто схлопотал «неуд», оказался Ларс, хотя в ряду выставленных работ его
натюрморт выглядел лучшим.
—
Не понял, — возмущенно произнес Вальтер, останавливаясь напротив рисунка Ларса,
— а почему «неуд»?
К
нему присоединились и остальные, по аудитории пронесся недоуменный ропот.
—
Объясняю для непонятливых, — профессор Хайнц перевернул работу Ларса, явив миру
сидящую на подоконнике Мириам, — Альберг, ваш набросок? — Ларс кивнул, — Вот
вам и причина, — Хайнц вернул лист в прежнее положение и ткнул пальцем в нарисованный
натюрморт. — Это не ваш уровень. Можете лучше — делайте. Иначе в вашей учебе
нет никакого смысла.
И
началась у Ларса веселая жизнь. Даже обычных еженедельных набросков ему
приходилось делать либо в два раза больше, либо в два раза лучше, обычно — и то
и другое. А про работы на оценку и говорить нечего — на каждом просмотре на
него сыпалась такая куча замечаний, что однокурсники только глазами хлопали, да
посылали ему сочувственные взгляды.