– Ты что – обиделся? – недоверчиво
спросил Руднев, спустя пару минут холодного молчания.
– Нет, – сухо ответил Бергер, но
головы не повернул.
– А, по-моему, обиделся.
– Нет. Я никогда этого не делаю.
Обижаться, значит желать человеку зла. А это не в моих правилах, –
отрезал Кирилл.
– Да ты просто Ангел, как я погляжу,
– хмыкнул Руднев. – А вид у тебя всё равно обиженный.
– Какая Вам разница, какой у меня
вид? – огрызнулся тот.
– И то, правда! – ехидно согласился
Руднев. – Сиди себе, дуйся. Не лопни только.
Кирилл некоторое время держался, но
всё-таки прыснул от смеха. Потом благодарно блеснул глазами:
– Спасибо.
– Пожалуйста. – Рудневу было
приятно, что напряжение так быстро развеялось. А чтобы Бергеру не
взбрело в голову продолжить обсуждение щекотливой темы, он решил
немного его отвлечь. – Ты не против, если я музыку включу? Сразу
предупреждаю, что предпочитаю джаз. Так что, если у тебя другие
вкусы…
– Нет-нет, я тоже могу слушать
музыку часами. Несмотря на то, что окончил музыкальную школу, –
засмеялся Кирилл.
– Фортепьяно? – понимающе усмехнулся
Андрей Константинович.
– Оно самое.
Руднев немного помолчал. На губах
его появилась лёгкая улыбка, возвращая лицу прежний цветущий
вид.
– Сочувствую. Я тоже прошёл через
этот кошмар. Только моя история гораздо драматичней: моя мама была
учительницей музыки. До сих пор не могу заставить себя прикоснуться
к инструменту.
– А зря. У Вас определённо есть
способности, – внимательно взглянул на него Кирилл. – И внешность у
Вас такая …артистическая. Вы бы имели успех.
– Эй-эй! – возмутился Руднев. – Не
смей копаться у меня внутри!..
– Простите, – густо покраснел
Кирилл. – Это как-то само получилось. Я стараюсь не делать этого
специально. Смотрю только то, что мне показывают…
– Да я уже отметил твою неземную
скромность, – снова усмехнулся Андрей Константинович. – Боишься
шагу ступить без благословения? Как это знакомо…
– Боюсь, – серьёзно ответил Кирилл.
– Потому что я точно знаю, что Промысел всегда мудрее и предпочитаю
быть безупречным орудием в его руках.
– Чтобы «не навредить»?
– Чтобы не навредить…
Остаток пути салон наполняли
чудесные звуки джазовой музыки – отстранённой, летящей,
пронзительной и неровной. Кирилл закрыл глаза. Перед ним неотступно
стоял жуткий образ рудневского ручного беса. Кирилл чувствовал, как
ненависть и злоба этой сущности концентрируются на нём самом. Что
она воспринимает его как угрозу. Кирилл напрягся. Когда он понял,
что эта гадость намерена ревниво кинуться на него, «оберегая»
Хозяина от неподобающего соседства, он инстинктивно выбросил в неё
недюжинный заряд энергии и призвал свою защиту. Увидев, что Руднев
при этом коротко вздохнул, как будто ему всадили нож в сердце, и
ткнулся лбом в руль, он сделал то единственное, что пришло в этот
момент в голову: как следует размахнулся и рассёк соединявшую
Руднева с помощником толстую чёрную нить. Уродливая тварь с
завыванием провалилась в тёмную бездну. А мгновение спустя
автомобиль налетел на препятствие. Бергер запомнил, как ремень,
которым он так своевременно, благодаря Андрею Константиновичу,
пристегнулся, с силой вжал его тело в сиденье, и как с громким
хлопком, по-боксёрски больно заехав в челюсть, раскрылись подушки
безопасности, осыпая его подозрительным порошком, после чего с
размаху ударился затылком о спинку кресла и благополучно
отключился.