Андрей Константинович, ответно
препарировав его своим острым взглядом, непонятно чему ухмыльнулся
и, прищёлкнув пальцами, покрутил в воздухе рукой, поторапливая его
раздеться. Аккуратно стряхнув с романовой куртки снег, он
собственноручно повесил её в шкаф. Затем любезно проводил гостя в
свой кабинет и усадил на мягкий кожаный диван – такой приятный на
ощупь, что его хотелось погладить. Оказаться там, где метель не
вытряхивает из бренного тела душу, было так приятно, что Роман
боялся задремать в охватившем его тепле. Окончательно растечься
тёплой лужицей по дивану ему не давало только присутствие Руднева,
от которого исходило явное ощущение угрозы. Роман не мог избавиться
от стимулирующего мощный выброс адреналина чувства, что за спиной у
господина адвоката всё время кто-то стоит: тёмный и опасный.
– Кофе молодому человеку: крепкий,
чёрный и без сахара, – уверенно велел Руднев секретарше и только
потом повернулся к Роману. – Всё верно?
Тот сдержанно кивнул: если кто-то в
этом кабинете и заговорит о чём-то выходящем за рамки обыденности,
пусть это будет Руднев. Нарываться на преждевременные объяснения,
вежливо удивляясь, как это Андрей Константинович догадался о его
предпочтениях, Роман не станет.
– Извини, что не присоединяюсь, –
весело продолжал тем временем господин адвокат. – Если бы ты знал,
сколько чашек кофе я уже выпил с клиентами за сегодняшний день, ты
бы меня простил.
Роман позволил себе усмехнуться.
Молча, опять-таки.
Пока секретарша ловко составляла на
стол теснившиеся на её подносе предметы сервировки, он
воспользовался паузой, чтобы осмотреться. Это не офис. Это кабинет
царского министра. Антикварная мебель, бронзовые люстры на
украшенном лепниной потолке, картины на стенах – в очень скромных
рамах, но от этого не менее ценные. И множество книг – на
английском, немецком, ну и, само собой, на русском. Ровные корешки
фолиантов, сдержанно блистающих золотым тиснением: исследования по
римскому праву, своды законов, монографии по истории юриспруденции…
И, наконец, сам хозяин кабинета. Роман во все глаза глядел на
Андрея Константиновича и удивлялся, как это он умудряется не
выглядеть глупо, будучи таким франтом: почему костюм с иголочки не
делает его похожим на манекен, а обилие украшений – пародией на
графа Калиостро.