– Не плачь, Киса. Сейчас я тебя
обрадую. Можешь передать своему Карабасу, что я готов с ним
встретиться.
Панарин замер с чашкой у самых
губ.
– Что случилось? – Голос у него
охрип от волнения, и он торопливо сделал пару глотков кофе, не
отрывая встревоженного взгляда от рудневского лица.
– Что случилось, то случилось,
– философски заметил на это Андрей Константинович, кроша пальцами
остатки тоста. – Я теперь человек, которому есть, что терять. Ты
вот свалился вдруг на мою голову… – Про Наденьку он почему-то
промолчал. – Всё, что меня интересует – это защита и твёрдые
гарантии полной моей безопасности. Ферштейн, Евгений Алексеич?
– Руди! – ужаснулся Панарин – Какая
же я свинья!
– А я давно это утверждаю, но мне
почему-то никто не хочет верить…
– Руди, прости, – Женечка неожиданно
встал на колени и снизу заискивающе посмотрел Рудневу в глаза. – Я
ж тебя подставил! Он не должен был к тебе подобраться! Если бы я не
отключился…
– На место сядь, шут гороховый, –
снисходительным взглядом окинул его Руднев. – Передай Радзинскому,
что мальчика я готов сдать ему со всеми потрохами. Если бы ты знал,
как я его ненавижу! – добавил он, скрипнув зубами.
– Кого? Радзинского? Или мальчика? –
не понял Женечка. Вместо того чтобы встать, он устроился на полу у
ног Руднева и, стянув с его тарелки второй тост, захрустел им
увлечённо, влажно блестя умными карими глазами.
– Их обоих. Но Роман Аркадьича в
тысячу раз больше – прям загрыз бы его… – Господин адвокат
задумчиво стряхнул на Женечку крошки со своих коленей. – Как же мне
убить его хотелось! Да кто ж мне позволит?.. Одно счастье, что,
когда я его нашёл, его память была девственно чиста. А не то
пришлось бы мне перед этим щенком пресмыкаться. – Руднев горько
усмехнулся, вспоминая, – У него проскакивало иногда – на «ты» вдруг
ко мне обращался. Я каждый раз вздрагивал: неужто очухался?
Повелитель… Хорошо, мне Радзинский глаза отвёл, и я на какое-то
время забыл, о том, кто он. Иначе придушил бы сопляка…
– А ты поумнел, – одобрительно
заметил Панарин. – Помнишь, с каким восторгом ты говорил о нём лет
пятнадцать назад? И про безграничные возможности что-то мне
впаривал…
– З-з-заткнись, – поморщившись,
простонал Андрей Константинович и, нашарив на столе кусок сыра,
сунул его Женечке в зубы. – Ты лучше скажи, что именно ты вчера
видел. У подъезда, когда мы домой возвращались.