– О! Я, кажется, понимаю…
– Конечно, Кир. Если бы тебе нечем
было понимать, наше общение не имело бы никакого смысла.
Кирилл замер, доверчиво распахнув
глаза, а потом вдруг звонко расхохотался, сверкая своими белыми
зубами. Аверин, глядя на него, несколько секунд крепился, а потом
тоже залился смехом, как мальчик. И трудно сказать, кто из этих
двоих в данный момент больше походил на подростка.
– Ещё чаю? – отсмеявшись, предложил
Николай Николаевич. И Кирилл радостно закивал – с учителем он готов
был общаться бесконечно. Он бы вообще с ним не расставался – слушал
бы и слушал, жадно впитывал бы каждое слово. Как астматик,
припавший к кислородной подушке, боится оторваться от источника
живительной свежести, так и Кирилл нуждался уже в учителе, азартно
откликающемся на все кирилловы «как» и «почему». Один с таким
упоением рассказывал, а другой с таким упоением слушал, что у
стороннего наблюдателя не осталось бы никаких сомнений – эти двое
совпали идеально.
***
– Тебе его не жалко? – спросил вдруг
Руднев, рассеянно наблюдая, как струйка сизого дыма от погасшей
чёрной свечи грязно-серой ленточкой закручивается вверх.
Роман поднял на него непонимающий
взгляд:
– Нет, конечно.
– Почему «конечно»? – усмехнулся
Руднев.
– Потому что его нет. Так – пустая
оболочка. Я же его просмотрел сначала. У него на уме только деньги,
деньги, деньги… Красивая жизнь… Я, честно говоря, ещё не встречал
человека, которого мне было бы жалко. Их всех просто не существует.
Только оболочки. Жалкие марионетки, которые верят, что это их
чувства, их мысли, их желания…
– Я понял. – Руднев устало стянул со
стола свои часы и застегнул их на запястье. – Мне было интересно,
осознаёшь ли ты это, или просто по недомыслию такой крутой. Ну что,
кофе?
Роман кивнул, с недоумением
рассматривая босса. Его бровь при этом надменно изогнулась вверх, а
уголок рта брезгливо дёрнулся вниз, отчего лицо его приобрело
крайне неприятное выражение. Руднев, заметив это, перегнулся к нему
через стол и, явно потешаясь, сказал:
– Рома, не обязательно всем знать,
какая ты сволочь. Немедленно сделай нормальное лицо. – От злости
лицо Романа исказилось ещё больше, и Руднев махнул рукой. – Ты
безнадёжен. – Он достал из-под стола лакированный ящик и принялся
складывать туда чёрные свечи, ритуальный кинжал и прочие жутковатые
предметы. Заперев ящик в шкафу, он подошёл к двери, повернул в
замке ключ и выглянул в приёмную. – Надюша, принесите нам кофе,
пожалуйста.