– Сидеть. – Тихо приказал он
Бергеру. – И не вздумай реветь.
Он быстро пошёл к двери. Оттуда
обернулся и погрозил Кириллу кулаком. Тот закусил губу и
отвернулся.
– Привет, мам, – Роман буднично
кивнул матери, забирая у неё пальто и вешая его в шкаф. – Мы с
приятелем готовим проект по физике. Не отвлекай нас – ладно?
– Конечно. Занимайтесь. – Она
поправила перед зеркалом волосы, потрепала его по щеке (ладно,
потерпим), и ушла к себе.
Роман вдохнул поглубже и шагнул
обратно в комнату так отчаянно, словно бросался в холодную воду,
боясь увидеть там горько плачущего Бергера. Однако Кирилл просто
сидел в обнимку всё с той же подушкой и покусывал костяшки
пальцев.
– Кто тебе мог привязку сделать? –
задумчиво спросил он, как будто и не собирался пять минут назад
зарыдать от горя.
– Что сделать? – не понял Роман. Он
никак не мог поверить, что бурной сцены со слезами удалось
избежать.
– Это привязка была. Помнишь? На
ладони. Я спросил у Николая Николаевича.
Роман вспомнил. Да. Загадочная
чёрная гадость, от которой его с такой лёгкостью избавил Бергер. Но
ему очень не понравилось, что этот доброхот обсуждает его дела с
Авериным. Без его на то согласия.
– Когда ж ты успел? Посоветоваться?
– язвительно поинтересовался он.
– Позвонил после школы.
– Ты ему каждый шаг свой
докладываешь?
– Хватит уже цепляться. Я просто
хотел узнать, что это могло быть.
– А почему ты у него спрашиваешь о
таких вещах? Разве он что-то в этом понимает? Скромный учитель
истории… Ты же сказал, что вы «просто дружите».
– Ты пытаешься обвинить меня во
лжи?
«Ух ты, какое личико-то у нас стало
недоброе, а глазки-то как потемнели. Не такой уж ты, Бергер,
святой».
– Я никогда не называл себя
святым.
– Неважно, – насмешливо ответил
Роман. – Я корректирую собственное представление о тебе.
А в невербальном общении есть своя
прелесть. Можно быть по-настоящему откровенным. Всегда ведь есть
вещи, которые ты не решаешься озвучить. А тут… Как удобно! И всегда
можно сослаться на то, что ты этого не говорил. Мало ли, какая
шальная мысль в голове мелькнула. Может, я с ней категорически не
согласен?
– Николай Николаевич очень хороший
человек.
– А заниматься магией может только
очень нехороший человек. Так? И своими намёками я бросаю тень на
безупречную репутацию примерного христианина…