Чтобы понять, нужно прислушаться.
***
– Господи, да как же ты меня утомил!
Я же тебе еще раз повторяю, что мы просто подойдем с затененной
стороны. Так, чтобы нас не увидели.
– Тень не спасет от пули, – не
унимался Кулькен.
– Да я же условно про тень.
Проберемся через кусты или спрячемся за зданием. Сейчас уже проще.
Камеры не работают. Даже если у них есть электричество, кто станет
тратить его на питание камер? Это уже не военный объект. Это место,
где можно отгородиться от мертвых. Понимаешь, пустая кроличья
голова?
– Да, но там может быть небезопасно.
Ты же не знаешь…
– Моя жена там. Она дала адрес
доктору. Думаешь, она стала бы отправлять его в ловушку?
– Она могла не знать. Этот
вертолет…
– Ой, да завали! – Алекс вспыхнул. Он
всегда психовал, когда не было аргументов, а проигрывать в споре не
хотелось. – Мы подойдем и посмотрим. Понаблюдаем какое-то время.
Назад пути все равно нет.
Алекс хотел сказать что-то еще, но
вдруг заметил на асфальте свежие пятна крови. Тот, кто шел здесь до
них, был ранен. И шел, судя по всему, совсем недавно. Алекс
покрепче сжал топорик в руке. Инстинктивно, без всякого умысла.
Сосредоточился на деталях пейзажа.
***
– Мы все решим, – сказал мужик с
топором. – В конце концов, мы идем не воевать. Мы идем с миром. А
твои жесткие диски могут принести немало пользы.
– Но на них ведь…
– Не перебивай, когда я говорю. –
Голос стал жестче, и Фил понял, кто в этой компании главный.
– Но я и не… – Мужчина замолчал.
«Значит, они идут на базу. С
какими-то дисками…»
Они подошли совсем близко. Фил затаил
дыхание и опустил голову, прижимаясь к земле. Камуфляж должен был
скрывать его, но бледное лицо наверняка так и светилось в редкой
листве. Когда зашелестела ветки, он подумал, что собака нашла его.
Но если не реагировать, возможно, она уйдет. Эти двое никак не
могли его заметить. Он ведь ничем не выдал себя.
Удара по голове Фил не ожидал. Не
ожидал и того, что потеряет сознание. И когда очнулся, совсем уж не
ожидал, что раны его будут перевязаны.
***
Полчаса назад они оттащили его от
дороги, остановили кровь, перевязали раны, отобрали пистолет.
Теперь толстяк помог ему сесть. Сам он не мог: руки были связаны, а
перед глазами все еще плыло.
Поначалу ему не хотелось говорить, но
здоровяк умел убеждать. Фил говорил спокойным хорошо поставленным
голосом, и ровно лишь то, что хотел говорить сам.