Дотащив
до него тележку, я пробормотала, запинаясь:
- Good afternoon, here I am. Svetlana**.
Черт
его знает, как у них принято разговаривать с прислугой, если ты сам не
аристократ, а только аристократов гость. Возможно, я с первых слов опозорилась
на веки вечные, и вся людская будет перемывать мне кости, глумливо усмехаясь.
Боба
мгновенно скомкал красный баннер и ловко метнул его в ближайшую урну.
-
Добро пожаловать, мадам, - сказал он. – Я Бобан, шофер их светлостей.
Ага,
так он, значит, Бобан, а не Боба. Песенка в моей голове тут же выключилась.
Приняв мой вздох облегчения по этому поводу за недоумение, Бобан пояснил:
-
Я серб.
Он
покатил мою тележку к выходу, время от времени поворачиваясь ко мне, чтобы
убедиться, что я не отстала и не потерялась. Обернувшись в очередной раз, он
вполне отчетливо попросил прощения (это я поняла) и очень быстро сказал
несколько длинных фраз. Поскольку я успела выхватить из этого потока всего пару
слов, пришлось усмирить свою гордыню и попросить его говорить медленно. Очень
медленно. Бобан кивнул и повторил все еще раз - так же быстро, но делая при
этом большие паузы между предложениями.
Напрягая
слух изо всех сил, с пятого на десятое я поняла, что Люська («her ladyship***»)
хотела меня встретить сама, но в последний момент случились некие
непредвиденные обстоятельства. Что до машины придется немного пройтись. И что
ехать нам до замка примерно три часа – успеем к вечернему чаю, но если я
проголодалась, мы можем где-нибудь остановиться.
Я
проголодалась, как зверь, но не призналась бы в этом и под страхом смертной
казни. Мне было неуютно даже в обычном продуктовом магазине, если пришла туда
впервые, а уж за границей-то, с моим знанием английского! До сих пор довелось побывать
только в Финляндии (какой же питерец не съездил в приграничную Лаппеэнранту!),
в Турции и во Франции. Но в Финляндии и Турции многие понимают по-русски, а в
Париже со мной был Федька.
В
очередной раз я мысленно упрекнула родителей, отдавших меня в школу с
французским, который к тому же преподавался через пень колоду. В результате я
одинаково плохо знала и французский, и английский – после двухлетнего изучения
на курсах. Читать худо-бедно научилась и даже говорить немного, а вот понимала
на слух отвратительно – быстрая речь сливалась в одно бесконечное
нераспознаваемое слово.