– Ну, – обиженно протянул ардан. – А что у тебя еще есть?
– Все перед тобой. Гляди, выбирай.
Меткий прищурился.
– Погоди, – вмешался Сотник. – Мы еще не про все договорились. Потом заодно посчитаем.
– А чего вам еще надо? – нехотя оторвался от созерцания самоцветов Меткий.
– Насчет харчей как?
– С бабой поговорить надо. Муки совсем мало. Не перезимуем.
– Мясо есть? Копченое или вяленое?
– Много не дам.
– Да хоть совсем малость. До Лесогорья добраться.
– Ладно. Поищем…
– А тютюнника, часом, не наскребешь? – вдруг осенило меня. – Хоть полкисета.
Траппер сразу надулся:
– Вы там на своей Красной Лошади безголовые или безрукие? Хвост тоже курева просил. У вас там что, насобирать травы в лесу некому?
– Не цвел в этом году у нас тютюнник. Уж мне можешь поверить – все холмы излазил.
– Два камня за кисет.
Ох и прижимист ардан! Чистый паук-кровопийца. Это ж сколько заломил!
Заметив мои колебания, Меткий твердо произнес:
– Или так, или никак. Я вам не нанимался на полприиска тютюнник собирать. А ну как у меня кончится до будущего липоцвета? Чего ради мучаться?
Я почесал затылок. Взглянул на Сотника. Тот сидел с невозмутимым лицом, и было ясно, что, не договорюсь я насчет курева, слова в упрек не скажет. Но я-то понимал, каково ему. О затяжке с самого березозола мечтает.
– Годится, Меткий. Два аквамарина. Только не самых больших. Вот эти сгодятся?
Ардан посопел. Потом кивнул:
– Сгодятся.
– А к тем красненьким, что ты за коней выбрал, я вот еще два желтых добавлю. Они гелиодорами зовутся. И за харчи. Если дашь, конечно.
Меткий совсем размяк:
– Дам. Щас женке скажу, чтоб собрала.
– Погодь. – Сотник глянул на него снизу вверх. – Сбрую конскую сейчас принесешь? Или после, утром?
– Какую сбрую? Не было такого уговору! За коней был, а за сбрую…
– Был у меня барышник знакомый, ныне покойный, так он коней за так отдавал, а за недоуздок десять империалов лупил.
– Ну и?..
– Я ж сказал – покойный.
– Не шла речь про сбрую!
– Так вертай камешки назад. И будем считать, что уговора не было.
И тут Меткий заюлил. Как гадюка, придушенная сапогом. Жадность боролась со здоровой деревенской сметкой. Понятно, что и кони, и сбруя в трапперской фактории без надобности. Вряд ли кто из них уздечку наденет по правилам, не говоря уже о седле. Да и лошади – это не коровы, что сами хозяев кормят зимой. Сена жрут не меньше, а пользы… ломаный медяк. Мог он их, конечно, и прирезать, как грозился, но тогда самоцветы, которые уже и в руках подержал, – тю-тю. И мясо придется съесть всей факторией. Но как же ему хотелось содрать с нас еще хоть чуть-чуть.