- Уходи, — глухо сказал.
Она дрогнула.
- Что? — неверяще спросила.
- Уходи… Прямо сейчас, — спокойно
повторил Шалье и отвернулся к экрану, как будто был здесь совершено
один. За тем, как неловко она пятилась к двери и уходила, следить
не стал.
Стоило войти на кухню, как зажегся
яркий слепящий свет. Было очень тихо, Латиса стояла посреди
комнаты, смотря куда-то перед собой и ничего не видела. Сколько она
прожила в этом доме? И ведь только вначале чувствовала себя, как в
гостинице, где вынужден томиться во время командировки — какое-то
подобие уюта там, конечно, возможно создать, но ничего похожего на
атмосферу домашнего вялотекущего покоя. А потом…Все равно, это
место еще не успело стать ее домом. Латиса с полным равнодушием
подумала, что это к лучшему. А по дороге в комнату остановилась
только один раз. Слева стоял стол, заваленный ее вещами:
исписанными мятыми листами и четкими, расчерченными твердой рукой
схемами. На их фоне пепельница, полная смятых окурков, выглядела
хоть и весьма к месту, но все равно неопрятно. Почти не глядя,
Латиса протянула руку, сунула в завал и сразу же нащупала мягкий
пакет. Схватила, потянула, пластиковый угол попытался выскользнуть,
но сдавленный пальцами все-таки был бесцеремонно вытащен на белый
свет. Сжав кулак, как будто пытаясь что-то придушить, Латиса
побрела в комнату, не выпуская из руки главного — пакета шаманских
благовоний.
Теперь самое время…
***
Довольно долго Шалье сидел, ни о
чем не думая, с пустой головой. Потом включил просмотр истории,
записанной камерами и стал так же безучастно смотреть. Никаких
событий он не искал и сам бы не смог объяснить, зачем он этим
занимается.
Нужно было думать, что делать с
Гууаром, но именно сейчас, провалив план с участием Латисы, новый
выдумывать сил не было.
А ведь нужна была такая малость!
Никого после Ранье ни осталось, ни единого соратника, хоть на
минуту способного понять его план и сделать элементарное усилие,
чтобы помочь. Всего однажды ему действительно понадобилась помощь —
и вот тебе, человек, на которого Шалье рассчитывал почти так же
уверено, как на себя самого, перечеркивает все одним резким
обвинением и оставляет разбираться с проблемами одного.
Никого вокруг нет и не будет,
все, конечно же, придется делать самолично. А чего он, собственно,
ждал?