Мне везло меньше, чем я привык,
обычно у меня очень часто выпадают шестёрки, причём вовсе без
всякого мухлежа. Многие друзья из-за этого стали отказываться
играть со мной в нарды, хотя там как раз две шестёрки иногда
приносят больше вреда, чем пользы. Про ролёвки-настолки я вообще
лучше промолчу, регулярно бывало как в том анекдоте: «Отряд с
удивлением наблюдает, как из расщелины, в полном боевом
обмундировании, быстро-быстро маша руками, медленно поднимается
гном».
Но в данном случае отсутствие
непрерывного фарта было даже на руку, постоянные выигрыши точно не
помогли бы упрочить хорошие взаимоотношения. Впрочем, удача не
отвернулась от меня окончательно, и в итоге я проиграл не так
много, всего пару серебряных монет и несколько медяков.
Мирэ спала, но моё появление её
разбудило – я споткнулся о кресло и не сдержал выражение
недовольства. Комната оказалась значительно лучше, чем я ожидал.
Как выяснилось, сначала кабатчик отвёл Мирэ в крохотную комнатушку,
где из всей мебели была только узкая кровать, но через несколько
минут вернулся и с извинениями перевёл её в помещение поприличнее.
Вот как порча мебели, пускание дыма из ноздрей и братание с
громилами-завсегдатаями меняет отношение к клиенту!
– Подвинься, я спать хочу!
– Ну, ты и наглец! – возмутилась
девушка. – Нет уж, я выспалась. Пойду лучше завтрак раздобуду, тем
более что по твоей милости поужинать мне не удалось.
Я не стал указывать, кто был виноват
в том, как всё сложилось.
– Разузнай у трактирщика или слуг,
если они тут есть, правила местных карточных игр и достань мне
колоду, – напутствовал я. – А то вооружённый грабёж всё же не мой
профиль, да и на стражу нарываться не хочется, а деньги добывать
как-то надо.
– Как будто карточных шулеров убивают
реже, чем грабителей, – съехидничала она.
Я только отмахнулся и, скинув
сапоги, завалился в постель, отключившись
раньше, чем голова коснулась подушки.
Я будто отделился от собственного
тела и со стороны наблюдаю за самим собой.
Я сижу на троне из чёрного
вулканического стекла, ладони покоятся на черепах, вделанных в
подлокотники. На мне чёрная чешуйчатая кольчуга, на правом
предплечье широкий наруч с едва заметным узором вытравленных рун.
На левой руке вместо наруча закреплён небольшой щит треугольной
формы с извилистой кромкой. От одного края щита отходит пара
длинных лезвий, расположенных вдоль кисти. Над правым плечом торчит
трёхгранное лезвие меча, одним концом каким-то образом
закреплённого в троне.