Я резко развернулся к Мирэ, всем
своим видом игнорируя тот факт, что подставляю незащищённую спину
недружелюбно настроенному человекообразному двухстворчатому шкафу,
и рявкнул:
– Молчи и иди наверх в комнату,
быстро!
Последнее слово я выкрикивал, уже
разворачиваясь обратно и замахиваясь кулаком. Мордоворот явно не
ожидал, что я вздумаю кидаться на него с голыми руками –учитывая
разницу в комплекции, любой, имеющий хоть каплю мозгов, безусловно,
счёл бы это идиотизмом – и следил, не потянусь ли я к оружию.
Только вот я теперь и с пустыми руками не был совсем уж безоружен.
В последний момент я остановил кулак перед носом громилы, так что
он смог с очень близкого расстояния рассмотреть костяные шипы на
костяшках пальцев, на которых всё ещё оставались засохшие следы
крови – возможности вымыть руки после первого убийства мне пока не
представилось.
«Монгол» нервно сглотнул, сообразив,
что даже один глаз мог оказаться для него роскошью. Я изобразил
самую мерзкую ухмылку, на какую только был способен, спокойно убрал
кулак от лица противника и царапнул когтями по стойке – жаль,
кабатчик отошёл показать Мирэ комнату, а то в этом заведении мне
были бы обеспечены пожизненные скидки. Достав сигарету, я прикурил,
прикрыв при этом зажигалку пальцами, так что огонь словно возник
прямо из моей руки. Дым из ноздрей дополнил образ раздражённого
демона. Главное было не переборщить с угрожающим видом и не
спровоцировать превентивное нападение.
Я взял кубки и, выплеснув вино на
пол, наполнил их пивом. Один протянул громиле – выпить мировую.
Такое отношение здесь понимали. Дал в морду – стал смертельным
врагом, поставил после этого выпить – наш человек, а какие счёты
между своими. А если кто-то не стрижёт ногти и пускает дым из
каких-либо отверстий – так каждый имеет право самовыражаться как
хочет, а недовольные могут удавиться собственными кишками.
Вернувшийся кабатчик, быстро оценив
ситуацию и убедившись, что я не собираюсь покидать его заведение ни
самостоятельно, ни вперёд ногами, с тяжёлым вздохом покосился на
следы когтей, выставил на стойку новый кувшин – за счёт заведения
или точнее в счёт уже полученной платы – и снова умчался
наверх.
В комнату я добрался только к утру –
после третьего кувшина мои собутыльники начали путаться в карточных
правилах и перешли на кости, так что я смог присоединиться к
игре.