За дверью оказались не покои, как
можно было ожидать в полночный час, а просторный кабинет. Король в
домашней рубашке сидел за столом и что-то торопливо и размашисто
дописывал. Терри открыл было рот, чтобы учтиво поздороваться, но
король предупреждающе поднял открытую ладонь: «Подожди». Риамен
надел на лицо самую подходящую по случаю улыбку и остался стоять в
дверях, позволив себе без стеснения разглядывать высокие стеллажи,
наполненные книгами.
Король Эриен поставил последнюю
точку, взял валик с промокательной бумагой и прокатил туда-сюда,
чтобы просушить чернила на документах. Затем энергично потряс
запястьями и размял пальцы. Поднял глаза на Терри. Улыбнулся,
отчего на правой щеке обозначилась добродушная ямочка.
— Племянник.
Терри почтительно поклонился. Король
махнул рукой.
— Оставь эти церемонии для публики.
Наедине мы можем общаться без Протокола. Подойди.
Терри усилием воли оставил у двери
страх, что это будет его последняя ночь. С каждым следующим шагом в
нем крепла уверенность, что сегодня его путь только начинается.
Каких высот он сможет достигнуть, если начнет с королевской
приемной? От надвигающихся нешуточных перспектив закружилась
голова. Хотя нельзя исключать, что в крови по-прежнему играло
вино.
Король сложил пальцы домиком и
прикоснулся к губам. Его улыбка стала еще душевнее.
— Мне регулярно докладывали о твоих
успехах в учении. Должен признать, что только самый ленивый из моих
советников не раскритиковал мое решение пожаловать королевскую
стипендию сыну Лассель Риамен.
Во время многозначительной паузы
Терри виновато отвел глаза и спрятал ладони за спину. «Успехи в
учении» были такими выдающимися, что он постоянно чувствовал угрозу
отчисления за неуспеваемость, и только за счет каменной задницы и
отчаянного желания выжить, пробивался вперед вместе с
остальными.
Колкое молчание затягивалось. Эриен
смотрел с выражением искренней симпатии, но при этом будто чего-то
ждал. Наконец Терри понял, что король не станет продолжать речь,
пока не услышит благодарность за оказанную милость.
Неловкие, беспомощные слова путались
на языке, не складываясь в осмысленную фразу. Терри в итоге три
раза повторил, как он ценит возможность приносить пользу своей
стране, что было несколько чрезмерно, и ни разу не назвал короля
«милостивым и справедливым», хотя по Протоколу должен был. Впрочем,
Эриен даже бровью не повел, словно волнение «племянника» забавляло
его.