«Какая злая, несмешная шутка», —
подумал он с острой жалостью к матери, которая, видимо, совсем
погрузилась в себя, раз не замечала, что с ней делают.
— Ма... — начал он, но осекся.
Сперва он понял, что не знает, как лучше обратиться к матери, а
потом догадался, что любое обращение не будет услышано, если она
продолжит смотреть на сцепленные в замок пальцы. Терри обернулся к
гвардейцам, стоящим поодаль. Такое фальшивое уважение к чужому горю
еще попробуй изобрази!
— Почему она не смотрит на меня?
Они молчали. Им было все равно.
Терри протер лоб носовым платком и
сделал вторую попытку.
— Мама, посмотри на меня,
пожалуйста.
Лассель подняла тусклые глаза. Даже
сквозь затемненные стекла было видно, насколько они красные от
недосыпа и усталости.
Короткую вспышку радости, что мать
слышит его и понимает, смыла волна разочарования: она смотрела на
сына все так же безучастно, как и в зале суда. Терри понял, что
страшно устал от этого взгляда.
— Почему ты это сделала? Ты можешь
мне сказать?
— Нет, — вот и все, что она
сказала.
— Ты хотела что-то доказать отцу? Да
пошел бы он... Ты понимаешь, что все кончено? Ты понимаешь, что ты
потеряла все... зачем?..
Терри спрятал лицо в ладонях, чтобы
не встречаться с ней глазами.
Если мать и собиралась что-то
ответить, ее слова потонули бы в шуме, которым наполнился коридор.
Но она даже не разомкнула губы. Терри спиной ощутил растущее
напряжение, но подумал, что ему все равно, даже если прямо сейчас
его выведут в браслетах. Раздался резкий стук.
— Сын Риамен здесь? — спросил
незнакомый голос. Мягко и небрежно, будто его обладатель не
сомневался в том, что прав.
Терри не обернулся. Он отнял руки от
лица и просто смотрел на мать, такую странно незнакомую, искал в
осунувшемся лице родные черты, и вспоминал, какой она была прежде.
Почему-то вспомнился тот день, когда мать познакомила Терри с юной
принцессой. Эсстель тогда сказала, что госпожа Риамен так добра к
ней, «будто мамушка».
— Здесь, — отрапортовал надзиратель.
— Задержать?
Терри сел прямо. Он ощутил на
затылке чужой взгляд и с трудом сглотнул. Он чувствовал себя
обманутой бесхвостой лисой из детской сказки с деревянной курочкой
в зубах. Как вышло, что он сам отдал пушистый хвост за деревянную
курочку?
— Отставить. Пусть прощается. Но его
величество хотел поговорить с Риамен наедине. Предупредите, что у
него меньше времени.