— Я понял! — возвысил голос Терри,
не желая слышать это во второй раз. А то ведь достанет ума и впрямь
подойти на два шага ближе и повторить.
Терри хотелось вскочить со стула и
хорошенько пнуть его, чтобы отлетел подальше. Его последние минуты
рядом с матерью превращались в фарс. Должно быть, господин газетчик
с большим удовольствием тиснет на последней странице юмореску с
каким-нибудь идиотским названием. «Сын Риамен остался без штанов во
время суда», например.
Одновременно с этим смысл его
вопросов рассыпался, как зола на ветру. Он копил их, оттачивал до
бритвенной остроты — и перестал ждать ответа, когда увидел мать
раздавленной и потерянной. Подумал, что единственное, в чем они оба
нуждались сейчас, — это запрещенные надсмотрщиком объятия...
— Я знаю, что тебе не разрешат
писать письма, — через силу проговорил Терри. — Но если ты найдешь
способ передать весточку... что у тебя все хорошо. Я бы хотел
знать, как ты...
Неправильное слово «устроилась»
костью застряло в горле. Мать не слушала его. Подняла голову и
посмотрела сыну через плечо. На посеревшем лице появились, наконец,
эмоции. Ее тонкие брови страдальчески надломились.
Терри обернулся и увидел короля в
белом мундире с золотыми пуговицами. Он вошел в комнату и с легким
стуком закрыл за собой дверь.
— О, не беспокойся об этом,
племянник. Если уж Братоубийца находит способы передавать сообщения
в Акато-Риору, несмотря на то, что за его голову назначена
баснословная награда...
Терри встал, стараясь ненавязчиво
придерживать рукой брюки, и поклонился.
— Мне очень жаль, что наша встреча
произошла при таких печальных обстоятельствах, племянник, —
расстроенно признался король, не спеша стягивая белые перчатки.
Снял с головы фуражку, пригладил ладонью волосы на виске и вручил
свои вещи надзирателю. Тот принял их беспрекословно, как само собой
разумеющееся.
— Ты попрощался? Если тебе нужно еще
несколько минут, не стесняйся — я подожду.
Терри оглянулся на мать, которая не
отводила глаз от короля.
— Можно нам обняться на прощание? —
спросил он. Лицо надзирателя перекосилось, он свел густые брови к
переносице. Король широко улыбнулся и ответил прежде, чем гвардеец
успел возразить.
— Разумеется.
— Ваше величество... — конвоир
неуверенно глянул на безучастную Лассель Риамен.
Король жестом приказал гвардейцу
замолчать. Добродушная улыбка стала еще душевнее.