— Привет Вовк, я тут на съезд
приехала.
До Исакогорки оставалось верст пять. Совсем немного, если
сравнить с пройденным. Дальше будет санная дорога, станет
полегче.
Мы уже выходили к дороге, пробитой сквозь лес, как мой проводник
насторожился.
— Подожди-ка, — остановился он,
вскидывая вверх руку. — Никшни!
Я остановился даже с удовольствием,
потому что совсем устал. Последние сутки мы перлись, как лоси,
почти без остановки. Ферапонту-то хорошо, с мешком, а каково мне с
санками?
Мне показалось, что Ферапонт нюхает
воздух, прислушивается к каким-то звукам. Чего это он? Я, например,
ничего не слышу кроме легкого шума лиственниц.
— У тебя оружие-то какое есть? —
поинтересовался охотник.
— Пистолет, — ответил я, вытаскивая из
внутреннего кармана браунинг. Другого оружия я с собой не брал,
смысла не видел. Да и пистолет, как мне думалось, после прихода в
людные места придется либо выбросить, либо припрятать. В случае
если патруль задержит безоружного человека, одно дело, а
вооруженного — совсем другое.
— Пистиком в наших краях только сахар
толочь! — усмехнулся охотник, скидывая с плеча «тулку». Меня слегка
насмешило слово «пистик». Мы так в детстве именовали наши
деревянные пистолеты.
— Ты тут сиди, не высовывайся, а я
кругом зайду, — приказал проводник. —. Ежели что, шумну маленько, а
ты уж сам думай. Коли убьют — товарищам твоим весточку передам, не
сомневайся. И патронов в следующий раз не двести возьму, а
сто.
Ферапонт пропал за деревьями,
растворившись в заснеженном лесу, словно леший, а я, немного
выдвинувшись вперед, присел за дерево. Отчего-то в голову залезла
нехорошая мысль — а не бросил ли меня старик? Впрочем, проводник
уже мог раз десять кинуть меня в лесу среди болот или прирезать,
чтобы не переводить дефицитные патроны.
Выстрел прозвучал неожиданно. Не
винтовочный, к звукам которого я уже давно был привычен, а
ружейный, словно лопнул огромный воздушный шар. Вслед за выстрелом
раздались крики, а потом по дороге мимо меня пронесся человек с
обрезом в руках.
— Стой! Бросай оружие! — зачем-то
крикнул я, а человек, даже не целясь, выстрелил на звук моего
голоса.
Спасло лишь то, что я присел, а меня
укрывал ствол лиственницы, и картечины частично пролетели над
головой, частично засели в дереве. Теперь уже и я не
колебался.