Допрашивать девушку не хотелось. И не потому, что
девушку жалко, а потому, что не уверен, что у меня что-то
получится. Барышни, как знал из прошлого
опыта, бывают покрепче иного мужчины. А если замешана любовь,
считайте, что проиграли. Не сдаст и не выдаст! Но если начальник
предлагает попробовать, придется пробовать.
—
Попробую, — скромно сказал я, а про себя подумал, что надо бы
отыскать где-нибудь коробку папирос.
Я продумал
несколько вариантов допроса, но ни один из них, по моему разумению,
для этой девушки не подходил. Видно, что из «бывших», на
простенькую провокацию не клюнет, а на сложную комбинацию времени
нет. На увещевания — такая молодая, а уже террористка, не
отреагирует. Если даже она и младше меня, то ненамного. «Разводку»
— мол, зачем же вы твари, хорошую девушку убили, чтобы на съезд
попасть, пока придержим.
Значит,
будем импровизировать и убалтывать. Она не профессиональная
подпольщица, не уголовница, проколется все равно.
Выложив на
стол желтенькую пачку папирос, убедился, что есть пепельница,
прочитал вслух надпись:
— Папиросы
Театральныя, десять штук, по цене шесть копеек. Представляете, а с
меня за них десять рублей содрали! — пожаловался я
девушке.
У барышни
дрогнули ноздри, и она уже искоса посматривает на коробку, слегка
прикусывая нижнюю губку.
— Кстати,
а вас не Ирина зовут?
Несколько
удивленный взгляд. Слегка презрительная гримаска и легкое мотание
головкой — мол, нет, не Ирина.
— А я,
представьте себе, другие папиросы вспомнил, — широко улыбнулся я. —
Как там у классика? Оставим себе от старого мира, только папиросы
«Ира»! Или не так?
Глаза
широко распахнулись, а ротик открылся, чтобы спросить:
— Какого
классика?
Ах ты моя
милая! Ну вот, ты уже начала говорить.
— У
Маяковского, у Владимира Владимировича.
— А что,
этот паяц уже стал классиком?
Ты что,
дорогая, не любишь самого революционного поэта? Надо исправляться.
Владимир Владимирович столько положил таланта для рекламы
«Моссельпрома»! Тьфу ты, какой «Моссельпром»? Он же появится вместе
с нэпом. Если она гимназистка, то надо убалтывать чем-то
другим.
— Мне тоже
больше Кондратьев нравится, — начал я уходить от темы. — Вот,
послушайте:
— Тяжела
наша жизнь и сурова.
Избегают
мужья сатиресс.
Я
всечастно должна быть готова,
Что супруг
от семейного крова
Удерет
легкомысленно в лес.