– Объяснишь?
– Чего объяснять? Сам не видишь?! Попросили отпустить, вот и
отпустил. Очень сильно попросили, – ответил почти спокойно
Захар.
– Кто попросил-то? – ошарашено спросил я. Не так много в Посёлке
людей, к чьим такого рода просьбам Захар может прислушаться.
Человека три, самое большее – четыре.
– Тебе какое дело? Ну, Асланян, дальше что? Дабы не нагнетать
напряжённость. Его слова, не мои. Так и сказал: «дабы не нагнетать
напряжённость». Понимаешь?
Я не понял:
– Асланян что, совсем обалдел? Ему, вообще, какое дело?
– Мне плевать на Асланяна. Ты подожди. Немного подожди. Вот где
у нас эти пасюки будут! – Захар сжал кулаки, показывая, где у него
будут пасюки. – А сейчас не бери в голову. Работай, как
работал.
И саданул кулаком по столу:
– Сволочи!
И ещё раз, гораздо сильнее:
– Суки!
* * *
Ржавый мялся; ладони суетливо комкали замызганную тряпочку. Его
взгляд постоянно убегал, и я не мог за него зацепиться.
Понятно – человечек волнуется. А чего, спрашивается, нервничать,
если не виноват? Кое-какие его делишки мне известны – подворовывает
немного. А кто безгрешен? Главное, Ржавый меру знает, не
зарывается: там ненужную железку прихватит, здесь пару гвоздей в
карман положит, а в Посёлке на металл всегда найдётся покупатель.
Если кому инструмент нужно сладить, лопату, или нож – тоже к
Ржавому обращаются, сделает качественно, и дёшево. Каждый вертится,
как может – понятно, жизнь у нас такая. Подружка у мужика, значит,
деньги нужны – и это мне понятно: кому эдакое чучело без денег
надобно? Опять же, если нужда возникнет, его всегда можно взять за
одно место, и будет человечек весь наш. Но сейчас я пришёл по
другому поводу. Так что, Ржавый, напрасно ты беспокоишься. Береги
нервы.
– Что, – я в очередной раз попытался заглянуть Ржавому в глаза,
– сумеешь такой ножик смастерить?
И показал один из конфискованных у Мухомора тесаков.
– Т-так это, – Ржавый стал заикаться больше обычного, видно,
совсем разволновался, бедолага, – с-с-с-с-сумею. С-с-мас-стерю.
Т-только разрешение нужно. Если милиция раз-з-зрешит, сделаю. А так
не, не-не-нельзя.
– Ты что? – удивился я, – Я, по-твоему, кто? Я и есть
милиция!
– Ну да, – заулыбался Ржавый, – Что-то я по-по-попутал.
Он взял нож, близоруко поднёс к глазам, зачем-то даже понюхал.
Слюнявые губы брезгливо поджались. Вердикт оказался короток: