Они помолчали. Кальдур задумчиво жевал
травинку и смотрел вдаль.
— Те бандиты… в Лукате. Они тебе
что-то сделали? — спросил он о том, что часто не давало ему
уснуть.
Она втянула воздух и глубоко
вздохнула, как будто его всё равно не хватило.
— Я же сказала, что нет.
— Не расскажешь?
— Только для того, чтобы ты отстал. Их
вожак… сказал, что я бы не волновалась, и что он не даст испортить
товар, пока у него есть ценность. Но он сказал, что если я по
своему желанию соглашусь, то он…
— Что?! — прошипел Кальдур.
— Я не согласилась. Он пытался напоить
меня вином. Подмешивал мне что-то в бокал. Пил со мной, но просто
вино. Я делала вид что пью, дождалась, пока он опьянеет немного и
начала менять бокалы местами. Он быстро набрался, не знаю уж, что
там было. Его рвало из окна, полоскало прям, а потом он вырубился.
Я… я сняла с себя часть одежды, чтобы он не ничего не понял с утра
и не разозлился. Получилось. Остальные меня не трогали, просто
шутили и издевались утром.
— Ух… сука…— зубы Кальдура едва не
ломались друг об друга, он вырывал из земли горсть травы одну за
другой.
— Ну всё, всё, — сказала она
равнодушно, — прекрати истязать поляну. Она тебе ничего не
сделала.
— Он слишком легко умер, — прошептал
он, а она от его слов и тона вздрогнула. — Ублюдок…
— Иди поешь, Кальдур, и успокойся.
Постарайся, чтобы эта злоба не мешала тебе спать, завтра нам
предстоит восхождение. Нужно много сил. Это всё уже в прошлом.
Будто и не со мной было.
Не глядя на него, она снова повязала
платочек на ладонь, встала и пошла к костру.
— Что-то беспокоит меня, твоя
бабёнка.
Кальдур от испуга едва не подпрыгнул.
Невидимой и недвижимой тенью, чуть прикрытой травой, напротив него
на корточках сидела Розари, она держала на плече короткую удочку, в
руках у неё была пара рыбин.
— Ты что, подслушивала?! — возмутился
Кальдур.
— Ну прости, мне нужно знать кто
прикрывает мне спину. Напомни, зачем мы вообще тащим в горы эту
мирянку?
— Она вообще-то тебе жизнь
спасла.
— Только потому, что ты оказался на
редкость тупым и неподготовленным. Но хорошо. Я приму твой ответ.
Мы тащим её, потому что она наш полевой врач. И когда её подстрелят
или захватят в следующий раз, мы отнесёмся к её потере, как к
потере обычного бойца. Так?
Её глаза отдавали льдом, она больше не
казалась маленькой хрупкой девочкой, и Кальдуру страсть как
захотелось залепить ей в морду со всей силы.