— Ты просто неудачно наступил на свою тяпку.
Голос дяди вернул его обратно на холодную и влажную землю.
Вместе с шишкой, набухавшей всё больше с каждым ударом сердца над
его бровью, множилась и боль. Поверх голубой пустоты над ним
нависла коренастая фигура, смотрящая вниз с долей беспокойства и
веселой иронии.
— Десять лет прошло, а я всё поражаюсь с тебя, Кальдур. На
ровном месте споткнёшься… Опять чуть не убился. Ты куда торопишься?
Бабёнку что ли завёл наконец?
Кальдур потянулся вверх, сел, согнулся, схватился за голову и
зашипел от боли.
— Ну… хоть тяпка не сломалась. Живой там? Скажи что-нибудь, не
пугай старика.
— Живой я… — буркнул Кальдур, скривился, схватился за
предложенную руку и поднялся.
— Значит, бабёнка, да? — дядя продолжал стискивать его руку и
смотрел снизу вверх с нескрываемом ехидством.
— Да нету никакой бабёнки! — прошипел на него Кальдур. — Просто
достало колупаться в земле этой.
— А чего ещё делать в деревне? — дядя расжал хватку, рассмеялся
и покачал головой. — Бабёнку окучивать, да землю. Порадовал бы
дядьку внучатиком, взрослый же уже мужик.
Кальдур недовольно закатил глаза, поднял орудие, которое чуть не
лишило его духа, вбил в землю и опёрся на него, с грустью взирая на
бесконечное и совершенно пустое поле.
— И на кой чёрт, дядь, мы его снова перекапываем и разравниваем?
Осенью же делали, вон какое ровное и земля мягкая. Снег тока сошёл,
сеять рано. Бредятина какая-то...
— Земля, Кальдур, как и бабёнки, любит нежность и уход. Будешь
нежен и будешь заботиться — обе будут тебя хорошо кормить. Два раза
перекапываем, потому что так надо. Прадед мой так делал, дед делал,
отец делал, и я буду делать. Может и ты когда-нибудь, как ума
наберёшься, если там есть куда набираться вообще. И не надо тут
спешить никуда. Вечно вы молодые хотите пройти короткой
дорожкой…
— Ну всё… завелась шарманка!
Кальдур снова закатил глаза и ойкнул — бровь распухла настолько,
что даже такой невинный жест отдавал болью. Дядя остановился на
середине тирады и рассмеялся от его вида. Их обоих обдало ледяным
ветром, и они поежились и помолчали.
— Ладно, чёрт с тобой, — дядя вдарил ему по плечу. — Насиделся
ты за зиму в четырёх стенах. Дуй гулять, раз на работу не стоит. У
нас ещё недели две или три, чтоб закончить. Тока далеко не отходи
от деревни. Времена пока неспокойные.