Кальдур недоверчиво посмотрел на дядю и улыбнулся, поняв, что
тот не шутит. Кивнул ему, замахнул тяпку на плечо, встряхнулся,
чтобы сбросить с себя остатки раздражения, головной боли и
холодного ветра, да пошёл в сторону дома, насвистывая навязчивую
песенку. Перемахнул одно поле, другое, третье, перепрыгнул через
ручей, отогнал взмахом мотыги мелких сорванцов, что за ним
увязались, и увидел край родной деревни.
Наконец-то тут кипела жизнь! У берега собралось добрая половина
селян. Лёд почти освободил величественную Явор и все её притоки от
своего плена. Рыбаки готовились выйти на реку, чинили лодки и
готовили снасти. Женщины нескольких поколений затеяли масштабную
стирку в ледяной ещё воде и горланили песни от которых улыбка
расцветала на лице.
В воздухе клубилась пыль и древесный дым. Веники, метёлки и
тряпки выгоняли из домов застоявшуюся грязь, а печи жгли последние
дрова и старый, никуда не годный, хлап. Исхудавшие и облезлые за
зиму собаки и кошки нежились на солнце или гонялись по всей округе,
выслеживая проснувшихся после спячки грызунов, и делая всё от них
зависящее, чтобы их шкура обновилась и снова начала лосниться.
Старый рыбак Квасир закурил трубку и задумчиво чесал чуб,
оглядывая после зимы свой забор, и косился на соседей. Сошли
сугробы, и он не досчитался нескольких столбиков, которые, судя по
всему, сами ушли топиться в печи какого-то лентяя.
Старый алкаш Дукх скалился в блаженной улыбке и покачивал
головой, соглашаясь сам с собой в том вопросе, что уже давно
настала пора достать из погреба его настойки, что за зиму только
набрали живительной для него силы.
Молодые шпанцы носились туда-сюда и орали дурниной, словно они
сами были всю зиму заперты в погребе, только-только увидали белый
свет и вспомнили, что такое бегать.
Суровый, но заросший жирком за зиму Кредх сверкнул недовольным
взглядом на тяпку Кальдура — перед посевной ему самому надлежало
навести порядок на своём поле и починить инструмент. Кальдур нагло
ему улыбнулся, давая понять, что у них-то с дядей всё уже схвачено
и за самый добрый урожай будет с кем пободаться.
Путь до дома оставался неблизким, жили они на отшибе по
дальней стороне, далековато от ручья. Перспектива переться за
тридевять земель, таскать воду от колодца и растапливать баню,
чтобы привести себя в порядок и оттереться от въевшейся земли,
Кальдуру совсем не понравилась.