Сон не шёл и к Дукану, он вставал, подкладывал в огонь пару
дровишек, сидел и наблюдал, как они тлеют, затем надолго выходил в
ночной лес и возвращался пахнувший ароматным дымом. Под утро достал
откуда-то бурдюк с вином, задрал Розари голову, заставил глотать,
напоил почти до бессознательного состояния и оставил спать.
Посмотрел на Кальдура, как на врага и сам допил остатки.
Сутки они проспали или провалялись, отвлекаясь лишь на заготовку
дров и приготовление скудной пищи.
Видимые следы от мясницкого разреза, через который Анижа
забралась в её нутро, исчезли на третий день. Рана, которую
проделал наконечник чёрной стрелы, зарастала куда медленнее, словно
нехотя, её приходилось обрабатывать и перевязывать раз в несколько
часов. Но Розари стало существенно лучше: жар и испарина покинули
её, пятна румянца сменили мертвенную бледность, её зрачки больше не
были расширенными, она задышала ровнее, без хрипов, губы стали
красными и перестали трескаться и кровоточить.
— Идёт на поправку, — не без удовольствия заметил Кальдур. —
Исцеляется как надо.
Дукан поднял на него глаза на секунду и тут же вернулся к рубке
сучков на упавшем недалеко от их лагеря дереве. Маленький топор
прыгал и летал туда-сюда, дерево пружинило и упрямилось, а
Кальдуру, ждавшему груз топлива для костра было невыносимо
скучно.
— Значит, мастер Лотрак, да?
Дукан остановился от неожиданного вопроса, посмотрел на него
прищурившись и снова вернулся к работе. Он был удивительно
молчаливым с тех пор, как они подлатали Розари.
— За много лет нашего с ним знакомства, старик, я услышал от
мастера штуки три замечания и еще столько же коротких лекций. Он
был таким же немногословным, как ты сейчас. А ты, какой-то хрен с
дороги, сыплешь его именем и откровениями о кайрам направо и
налево. Как-то это подозрительно.
— Ха! — гаркнул Дукан, промахнулся топором, и коротко
усмехнулся, будто услышал хорошую шутку. — Подозрительно!
— Как ты заставил мастера говорить? Пытал его что ли? — спросил
Кальдур, пытаясь предать своего вопросу интонации шутки.
Дукан воткнул топорик в ствол дерева и растёр руки.
— Не пришлось. С тобой он не говорил потому что ты тугоумный.
Чего с тебя взять? А мне он успел рассказать столько, что я и
десятой доли не запомнил. Так уже вышло, пацан.
— На кой чёрт?