Герман
остановился, переводя дыхание, и услышал голос Григория –
бункерного врача. Тот, оказывается, давно стоял рядом.
– Герман,
прекрати истерику. – Белые пальцы доктора вцепились в его бурое
плечо. – Ты рехнулся, что ли? Ты чего несешь-то? Евгеньич и без
того места себе не находит… Ты думаешь, он не понимает?
Герман
посмотрел на старика. И даже вздрогнул – не ожидал, что тот так
сгорбится и поникнет. Стало стыдно.
– Сергей
Евгеньич, простите! Я же не про вас…
Дура
Леонидовна все пыталась кудахтать дальше. Григорий заставил тетку
подняться и увел.
–
Пойдемте, – донеслось до Германа. – Любовь Леонидовна, не нужно… -
Уходя, Григорий плотно закрыл дверь.
–
Простите, Сергей Евгеньич, – потерянно повторил Герман, –
пожалуйста.
Сергей
поморщился. Снял очки и потер воспаленные глаза.
– Ради
бога, перестань. Ты совершенно прав. И мы, сидящие в этом бункере,
перед природой гораздо большие дети, чем ты и твоя…
команда.
–
Зверенышей, – горько уточнил Герман.
– Бог
мой, да не слушай ты Любу! У старой девы никогда не было детей.
Твоих ребят она попросту боится – не знает, как себя с ними вести.
Да и все мы, положа руку на сердце, не знаем.
Герман
посмотрел с удивлением.
– Да-да,
так и есть! Мы ведь помним тех детей, что были до катастрофы,
понимаешь? Трогательных, беззащитных. Целиком зависимых от
взрослых. И наши малыши – именно такие. А ребята, которые растут у
тебя – полная противоположность… Ты сделал огромное дело, мальчик
мой. Какими методами – предпочитаю не думать, у меня двое детей, ты
знаешь… Было когда-то. И я за всю свою жизнь не поднял руки на
ребенка! Но я считаю, твоим ребятам повезло, что с ними оказался
ты, а не я. Ты научил их выживать и думать самостоятельно. Твои
дети – ведь они действительно пытались нас остановить! Одна девочка
– не помню, к сожалению, имени, курносенькая такая – все твердила:
не надо, солнце сейчас злое, не ходите! А я, старый дурак, не
слушал. Если бы поверил ей, Вася бы не погиб.
– Это
Анжелка, – сказал Герман. – Самая старшая. Умница.
Сергей
грустно улыбнулся.
– Анжела…
Люк… Гарри… Кто ж им имена-то такие напридумывал?
– Катя.
Потом сама над собой смеялась – вот же, говорит, я дурная была!
Тем, кто имя не помнил или выговорить не мог, выбирала, что
покрасивше. Анжелка – Анджелина, вообще-то. У нас и Брюс есть, и
Рон с Гермионой. И Рэд. – Герман помолчал. – А если уж совсем
честно, то и я – никакой не Герман.