Он представлял ей гостей и рассказывал о ректоре и его семье. Оказалось, Аркадий Павлович имел не только жену, но и дочек-близняшек. И это обстоятельство заставило ее задуматься над тем, что сделает с ней ректор, если вдруг обо всем прознает. Своим спором она не только ставит под удар его репутацию, но и семейное счастье. Совесть колола нещадно. Но стоило Маше посмотреть на спокойного Васнецова, как совесть поутихла. Он знает, что делает. Не станет же вредить своему дядюшке? Выходит, и ей переживать не стоит.
Тем временем вечер продолжался. Гости наслаждались фуршетными закусками и чествовали Аркадия Павловича липкой лестью и подарками. Васнецов зевал, бессмысленно блуждая взглядом по зале, Маша внимательно слушала гостей и разглядывала маленьких принцесс-близняшек, крутящихся возле отца. Жена же ректора была королевой на этом приеме. Стройная, статная, утонченная.
Казалось, череда гостей, которые желают выразить пожеланию Аркадию Павловичу, никогда не кончится. Но, вот медленная музыка сменила ритм на более динамичный и, уставшие от сидения гости, плавно закружились в танце. Васнецов оживился, но не успел и рта раскрыть, чтобы пригласить Машу на танец, как она охладила его пыл:
— Не вздумай. Я переломаю ноги. И свои, и твои.
Время приближалось в девяти, когда гости устали танцевать и вернулись к столам. И только Васнецов выжидающе следил за дядюшкой.
— А если он не захочет вздремнуть? — шепотом спросила Маша, начиная слегка волноваться.
— Захочет. И вот что, нам нужна правдоподобная фотография, понимаешь? На колени к нему сядь и голову на грудь положи.
— А если он проснется?! — живо представляя эту картину, ужаснулась Маша.
— А ты не дави на него всем весом. Делов-то на пару секунд.
Маша гулко сглотнула. Ну да… Наверное.
Лишь спустя час, Аркадий Павлович коротко объявил, что присоединится к гостям чуть позже и вышел из зала. Машино сердце испуганно забилось.
Через пятнадцать минут Васнецов повел ее к дядюшкиному кабинету. Шли они недолго, но в напряженном молчании, и вздрагивая от шорохов и собственных мыслей.
— Я первый загляну,— тихо сказал Васнецов. Маша и не подумала возразить, наоборот, она бы обрадовалась, если и все остальное он сделает сам.
Васнецов вошел первым и сразу обернулся, кивком позвав ее за собой.
В кабинете тускло горел один торшер. Запрокинув голову, сидя на кресле, спал Аркадий Павлович. Мощная грудь его размеренно двигалась в такт дыханию.