Расчет оправдался. Припозднившийся
крестьянин ехал в сторону Гринеберга. А так как сквайр первым
миновал поворот, начал настигать его. Согбенный попрошайка
посторонился и протянул руку. Нос крестьянина взлетел вверх. Всем
видом он показывал превосходство над этим нищебродом. Даже лошадь
направил так, чтобы тот посторонился... По задранной челюсти и
получил. Палкой.
Джонни ловко сцапал за повод
крестьянскую лошадёнку, По старой привычке содрал с обеспамятевшего
одежду и обувь. Разжился засапожным ножом. Отлично! И в хозяйстве
прибыток, да и правдоподобнее — обычное разбойное нападение. В
кошеле жертвы нашлись золотой цехин, три деннария и шесть рубленок.
Свою одежду Джонни запихал в пустой седельный мешок. Похоже,
крестьянин хорошо расторговался на рынке Фалеза или Шансона и
возвращался домой. Один! Вот и не повезло.
Лошадка от него досталась старая, не
скоростная. Но всё равно помогла сохранить время и силы. К полудню
Джонни, уже в горячечном бреду безвольно лежащий на холке, подъехал
к Шансону. Его чуть не застрелили, но дозорный узнал сквайра.
Разведчика сняли с лошади, обмыли, напоили отваром ромашки. Гонец
убыл за колдуньей. К счастью, та вовремя прибыла в замок.
Колдовскими средствами, настоянными на самогоне, и русской парной
успела отогнать от сквайра смертельную болотную лихорадку.
* * *
Галлы лихорадочно готовились к
отражению атаки карателей — к сведениям баронов Шансона отнеслись с
полной серьёзностью. Тем более, как и предсказывал Гесперон, после
рассказа о Грельфаре и валькирии, авторитет друзей вырос у них до
уровня мифических героев. Никто даже не заикался об отлучении от
церкви.
Сам маг второй день пытался убрать
отравление трёх человек единственным остатком рога Единорога. Но
пока удавалось лишь поддерживать в сознании себя и друзей. Помогло
бы исцеляющее зелье. Но пока его сделаешь, рыцари-оборотни могут
умереть! Спасло ситуацию прибытие кавалькады из Шансона. В полном
составе прискакал отряд всадников баронства, во главе с Дэниэлом
Скоттом, сопровождавший крытую повозку. Из неё, к немалому
удивлению Торина, вылезли хорошо известная отшельница, «тёмная
ведунья» Линде и красивая мускулистая девушка, облачённая в платье
вольной ремесленницы. Спешившиеся воины вытащили из повозки ещё и
молодого парня, очевидно больного, в мокрой от пота холщовой
рубахе. Ведунья тотчас начала обтирать его и дала выпить что-то из
небольшого глиняного кувшина. Именно он слабым голосом представился
охране: