Топор Коли
отлетел метра на три от схватки. Слишком далеко! Зато совсем рядом,
на поясе у его убийцы, висел кинжал в ножнах. Володька метнулся
вперёд, почти обнял врага и выхватил его узкий длинный клинок.
Ударил им со всей ненавистью, куда-то под шлем, повыше кольчуги.
Почувствовал мягкое и оцепенел. Теперь подсознание буквально
взвыло: «НЕЛЬЗЯ убивать людей!!!» И время вновь пошло обычным
порядком.
Сильнейший
удар тут же погасил картинку. Сознание сбойнуло... С трудом до
Феоктистова дошло, что он лежит в дорожной пыли. Левый глаз не
видит, по щеке течёт горячее... Воин коротко взмахнул мечом, но в
последний миг Володька успел подставить сорванный с головы шлем.
Шарах! Полетели деревянные и железные части. Инерция отсушила руки
и прошла в живот, во рту разлилась горечь желчи.
«Жить,
жить, жить!!!» — заполошно заметалось в голове. Остатками защиты
удалось ещё раз спастись, но этот удар окончательно сломил
сопротивление. Руки уже просто не держали. Впрочем, и у кольчужника
весь балахон на груди залила кровь. Он заметно шатался и уже с
трудом поднимал меч. Вместо замаха опустил жало клинка и с силой
ткнул в мальчишку. Тот лишь всхрипнул. В распяленный рот попали
капли крови врага. Боли не было, но жар выбил слезу из уцелевшего
глаза.
«Неужели,
конец?!»
Сознание
быстро меркло. Но Феоктистов ещё увидел, как сзади к воину
приблизился бледный, шатающийся Зубров. Топор он сжимал двумя
руками, всё так же лезвием вверх. Замахнулся... Но буржуй
почувствовал его! Развернулся, поставил под неумелый удар обуха
железное предплечье (прям — каратист!) И сразу воткнул меч в живот
Николая.
Последнее,
что слышал Феоктистов, был пронзительный крик друга.
Последнее,
что слышал Феоктистов, был пронзительный крик друга.
Сначала
Володька ощутил неприятные рывки за ногу, то чего в подбрюшье
вспыхивала жуткая боль. Даже беспамятство отступило. Смог
приоткрыть глаз и увидел давешнюю красотку. Она неумело снимала с
него кроссовок. Со шнуровкой не разобралась, и просто сдёргивала
силой. Справилась. Повертела в руках, вытащила носок... И откинула
назад. Туда, где уже лежали их рубашки, майки и обе колькины
теннисные туфли. Чуть дальше мужчина деловито стаскивал с Зуброва
джинсы. Прямо как те бородачи с «мотоциклиста». Крестьянка взялась
за оставшуюся обувку, и Феоктистов всхрипнул. Несколько долгих
секунд девушка смотрела в его открытый глаз. Затем с закаменевшим
лицом присела, протянула руку назад и поднялась уже с тяжёлой
суковатой веткой. С удивлением мальчишка смотрел, как эта дубина
летит ему прямо в лоб. Увернуться сил не было...