Следующее
пробуждение было более приятным. Пахло варёным мясом. Мальчишки
по-прежнему лежали на топчане. Разве что были накрыты примитивной
рогожей, что сохраняли часть их тепла. Давешняя миловидная
старушенция варила супчик, как раз и распространявший тот
восхитительный аромат. Увидела, что пациенты очнулись, и что-то
спросила. Язык был вроде польского или болгарского. Но смысла они
не уловили. В школе один изучал немецкий, а второй
английский.
Тогда
заговорила хозяйка. Но единственное, что поняли, было её имя —
Линде. Старушка накормила их похлебкой с кусками жёсткого,
недоваренного мяса. Которое с голодухи показалось им просто пищей
богов. Правда, бульон пришлось отпивать прямо из плошек, так как
ложек не было. Когда варево закончилось, хозяйка, помогая речи
жестами, показала, что им пора выходить из избушки. С огромными
мучениями сползли с топчана и, держась друг за друга, побрели к
двери.
— Наше
счастье, что голодные в драку полезли! — вдруг улыбнулся
Феоктистов.
— Это ещё
почему?
— Да
слышал, если на войне кто-то получал рану в живот на полный
желудок, то спасти его было невозможно. А вот если на пустой —
лечили!
Снаружи
оказалось, что жилище не имело куриных ножек. Хотя в целом здорово
соответствовало типажу: было небольшое, низенькое, заросшее мхом по
самую крышу. Да и стояло в середине густого лиственного леса.
Имелся небольшой двор, без огорода, но с курятником и несколькими
сараями. В одном из которых перетаптывался вороной
жеребец.
— Ба! Да
это же конь того буржуя! – воскликнул Николай. А Володька долго
вертел головой, хмурился, пока негромко, словно бы сам у себя, не
спросил:
— А где
собачка-то?
— Какая ещё
собачка?
Феоктистов
помолчал, пожевал губами, но потом просто махнул рукой:
— А, ладно!
Забей.
Тем
временем спасительница вывела их за ограду и показала, что ей нужен
хворост. Матерясь и охая мальчишки приступили к работе.
* * *
Прошло
около двух месяцев. Ребята все больше понимали «бабушку Линде» и
помогали ей в меру возможностей. Оказалось, что старушенция
перетащила к себе всё, что нашла на месте их боя с местным бароном.
Самого раненого «буржуя» она обобрала буквально до нитки, а вот
лечить почему-то не стала. Одежду же и оружие горе-разбойников
забрали те самые крестьяне, за которых Феоктистов пытался
вступиться. Так что теперь пришлось ходить в подпоясанных накидках
из той самой рогожи, служившей мальчишкам одеялом, и «бинтах». Да
ещё и босиком. Недели через две ноги у них начали понемногу
привыкать, хотя и мёрзли постоянно. А вот смириться с отсутствием
трусов долго не получалось.