Володька
предложил «уничтожать несправедливость до тех пор, пока бьются их
сердца». Памятуя совет бабушки Линде, Николай согласился. Но
уточнил, что эта битва не должна превращаться в разбой ради наживы.
А так же уговорил друга, что пока есть хотя бы малейшая
возможность, необходимое они будут зарабатывать. Колдунья
посмеялась, но одобрила их «декларацию о намерениях».
Однако
почти сразу же одержимый Феоктистов втянул Зуброва в то, чего тот
так опасался. Убедил, что им следует оградить «свои угодья» от
визитов местной вооруженной публики, только якобы и мечтающей, что
о пополнении поголовья рабов. При этом показал шесть узких крепко
прокованных наконечников и недобро ощерился:
—
Бронебойные! Трофеи с того егеря.
Подчиняясь
воле «волко-человека», ребята вновь устроили засаду. На этот раз —
в тщательно выбранном месте, где им удалось подкараулить одинокого
пешего солдата. С небольшим интервалом сразу с двух сторон в него
вонзились аж три бронебойные стрелы. Воин схватился за раны,
скорчился. А Зубров испуганно замер, не в силах дальше поднять лук.
Тут же раздался рык из соседнего «схрона»:
— Стреляй!
Стреляй!! Мерихлюндию твою за ногу! Огонь!!!
Практически
против воли Коля продолжил стрелять. Третьей стрелой вновь попал.
Затем «волко-люди» подошли к раненому, который уже не мог стоять.
Одержимый Феоктистов принудил теперь уже Зуброва добить солдата
топором. После чего опять заставил лизнуть крови
убитого.
От этого
сердце Николая словно закаменело. А парни ещё много говорили о
содеянном. Причём, Владимир обличал этот мир не хуже, чем
Ульянов-Ленин:
— Что ты
сопли распустил?! Это же не люди. Это паразиты на теле местного
человечества! Вши в людском обличье. Им не место на этой земле.
Пока вши не уничтожены, педикулёз не излечить!
Страшный
девиз: «Человек человеку — волк!», агитация одержимого вожака, вкус
крови убитых и молчаливое одобрение колдуньи сделали своё дело.
Вскоре уже и Николай воспринимал «паразитов-феодалов» и их
«прихвостней», живущих за счёт закабалённого простого народа, как
неких выродков, не относящихся к человеческой породе. Убить их было
так же почётно, как добыть кабана или оленя. Но более опасно и
прибыльно. Звери же не носят одежду, обувь и оружие.
«Волко-люди» предприняли ещё несколько удачных
«партизанских» вылазок. А после того, как солдаты перестали ездить
в одиночку, несколько раз напали на двойки воинов. Меткие выстрелы
и внезапность нападения позволяли одерживать и такие победы. Но в
непременной рубке даже раненые наносили им такие увечья, что
большая часть добычи уходила на оплату медпомощи «бабушки Линде». В
это время друзья меньше могли накосить травы и собрать хвороста. Не
говоря уж о том, что с травмами невозможно было охотиться. Точнее,
браконьерствовать.