И вот теперь Даниэль сидел в палате и рыдая смотрел, как умирает
его дочь. Легкие шаги жены он расслышал еще до того как Мирайя
вбежала в палату. Она не смотрела на мужа, не обратила внимания на
вошедших за ней Стентонов и врача. Он смотрел, как она сквозь
слезывзирает на покалеченную Джулию и сжимает от злости кулаки. Он
никогда за двадцать пять лет их совместной жизни не видел ее такой,
и сейчас позабыв о дочери шокировано смотрел на жену.
— Леди Стентон, — к его жене подошел врач, и сочувственно положил
руку на плечо, — мне очень жаль и я искренне сочувствую вам, но
Джулия умирает. У вас есть всего несколько минут, чтобы
попрощаться.
Сибилла Стентон плакала над постелью любимой внучки, Виктор подошел
и обнял жену. Даниэль встал и подошел к жене. Он хотел обнять ее,
но Мирайя вырвалась и резко зло закричала:
— Я просила, просила тебя. Я умоляла не отпускать ее никогда одну!
Зачем? Даниэль? Я же просила!
Он никогда не видел ее такой взбешенной и такой несчастной
одновременно. Сейчас она словно фурия с ненавистью смотрела на
него.
— Мирайя нам всем очень жаль, что так получилось, — примирительно
сказал Виктор, — Даниэлю и так плохо, посмотри на него. Не надо
криков, их никогда не было в нашем доме благодаря тебе, не стоит и
сейчас делать всем еще больнее. Пусть девочка покинет этот мир,
зная, что родные любят ее.
— Нет, нет! Нет! Нет!- Даниэль смотрел на кричащую от ярости и
ужаса жену и не заметил, как резко потемнело за окном. — Она не
умрет. Я не позволю моей девочке погибнуть. И пусть простят меня
боги, она станет такой как я. Она никогда не умрет!
— Мирайя,- леди Стентон плакала, глядя на обезумевшую мать,- прошу
успокойся.
Но она не слушала, взмах рукой и ветер ворвался в больничную
палату. Даниэль со страхом смотрел на женщину с ярко синими
глазами, которая была его женой, и не узнавал в ней свою
Мираю.
— Убирайтесь! Вон отсюда! — Мирайя орала от боли, оседая на пол и
Стентоны вышли решив, что лучше сейчас оставить ее одну с умирающей
дочерью. Последним из палаты вышел шокированный доктор, и вдруг
двери за ним резко захлопнулись. Даниэль подбежал, пытаясь их
открыть, но двери словно были спаяны.
Вокруг горел свет, переговаривались удивленные врачи и медсестры,
из палат выглядывали напуганные криками пациенты. А в палате, где
умирала его дочь, стало темно и тихо. Как он ни пытался заглянуть в
окошко на двери больничной палаты, не мог разглядеть ничего кроме
окутанной мраком женской фигуры в белом.