* * *
Однажды, октябрьским днем, когда остывший воздух кажется стеклянным и под ногами ржавеет опавшая листва, я случайно встретил Николая Андреевича, он бурно жестикулировал в компании двух незнакомых мне субъектов. Над головой орали чайки, принесенные с побережья ветром, накануне «Яндекс» обещал шторм, было ясно, что светопреставление, обычное в эту пору для приморского города, вот-вот начнется.
Штурман был одет не по сезону: тот же, что и в пору нашего знакомства темно – синий пиджак, берет а-ля коммандос, который он носил в бытность помощником капитана пожарного катера, та же бородка клинышком, галстук крупным узлом.
Прежней осталась и командирская выправка – два алкаша, сопровождавшие штурмана покорно вертели головами по направлению движения его руки, властно указывающей то в одну, то в другую сторону. Короткими галсами, покачиваясь, как по бурному морю, отряд направлялся, вероятно, в ближайший пивной ларек.
Я не окликнул Возницына, нам нечего было сказать друг другу, прошло слишком много лет.
Уже давно я оглядываю себя в зеркале с неудовольствием. Мешает толстый живот и отсутствие целого ряда зубов, потерянных на промысле в верхних широтах, где несколько лет работал на поломанном морозильном траулере, доканывая биографию, приближая заведомо неудачный финал. Забыты танкер-паровик, пожарный катер и наши разговоры про джаз и мое стремление уйти в плавание – все уместилось в одну-единственную цифру: тридцать.
Тридцать лет назад все это было. Грустно, граждане.
Моему дяде, Якову Пиганову, посвящаю.
Жора Кашин рисовал чайники. Сначала за рисунок ему платили триста долларов. Потом цена выросла, и жена вынуждена была уйти с работы, следить, чтобы Жора не пил, а только рисовал чайники.
Жора не был алкоголиком в традиционном, химическом смысле, его зависимость была психологическая. Так сказал доктор, к которому Жора обратился после неудачного визита представителей ганноверского музея.
Немцам нужны были Жорины работы для выставки «Экспрессионизм в современном российском изобразительном искусстве», или что-то в этом роде, с последующим занесением в каталог. Предполагались крупные закупки и, возможно, кардинальное решение материального вопроса, но Жора проспал свой шанс по неизвестному жене адресу, и немцы уехали ни с чем.