Он в два шага оказался у окна.
– Не сдирай! – крикнула Катя.
Семеныч отогнул край простыни. Улицы, дороги, машины, дома были покрыты белесой известью, похожей на первый снег.
– Что ты сделала?!
– Сливки, сахар, пудра – можешь называть это, как угодно, – прозвучал твердый ответ. Семеныч ринулся к ней, грубо тряхнув ее за плечи.
– Что ты натворила?! Говори! Отвечай мне!
– Вчера вечером я спустилась вниз, когда ты там сидел. Подъезжал Соломон, с машин сгружали какие-то мешки, он говорил о кофе. Это, наверное, наркотическое вещество, которое по указке Соломона везде добавляют в его заведениях, как я поняла. В казино, в ресторанах, в студии. Он подсадил весь город. Он подчинил себе весь город, и неизвестно, один ли. Теперь все об этом узнают. Теперь никто не закроет на это глаза. Приедет телевидение, пресса. Теперь ему придется отвечать! Я говорила, что там что-то не чисто, ты мне не верил. Убедись теперь, до чего твой Соломон хитер. Такой он умный. Вся его мудрость состоит в том, чтобы использовать людей! Заметь, не самым порядочным способом.
– Ты понимаешь, что сейчас этими парами может отравиться весь город? Люди!!!
– Ничего страшного, покумарятся в последний разок.
– Ты понимаешь или нет, глупая моя, ведь ты можешь уничтожить сейчас своими руками весь город. Надо было как-то по-другому!
– Вызвать госнаркоконтроль? Который, небось, об этом и так прекрасно знает. Он уничтожал столько людей неизвестно сколько лет! И уничтожал бы дальше! Зато прикрыта теперь его нирвана. Пусть ценой чьей-то жизни, зато другие останутся. Жертвы всегда были. Считай, что это стихийное бедствие. Зима пришла, и все вымерзли.
Семеныч посмотрел на Катю.
– Вставай, пошли.
– Никуда я не пойду. Пока эта дрянь не развеется, я и с места не сдвинусь.
– Пойдешь, вставай, – Семеныч сдернул ее с постели, но Катя, увернувшись, опять запрыгнула на кровать и закуталась в одеяло.
– Мне нельзя туда идти!
– С чего это вдруг? Других, значит, в жертву, а сама тут под мокрыми простынями отсиживаться будешь?
– А я не о себе беспокоюсь, – беспечно отозвалась Катя, плотнее обкладывая себя подушками, словно они могли бы спасти ее от разозлившегося Семеныча.
– В таком случае, я ухожу один, – он нарочито неспешно оделся, тщательно проверил документы, убрал бумажник во внутренний карман и направился к двери. Обуваясь, нагнулся и незаметно посмотрел на нее. Катя, насупившись, наблюдала за ним и упрямо сидела, даже не думая двигаться с места.