Райко вспомнил волосины, зажатые в
ладошке той девушки, которую убили на Пятой линии.
— Возможно, он еще и рыжий. Великан.
Может, он все же не человек, а горный старик или еще какая пакость?
— после столкновения на проспекте Райко твердо поверил в
существование нечисти.
— Горный — это скорее всего, —
усмехнулся Сэймэй. — А относительно старика позвольте усомниться.
Старик не смог бы перемахнуть эту изгородь, не наделав шума.
— Вы уверены, что он не наделал
шума?
— Совершенно и полностью. Девушка,
когда он перепрыгнул ограду, находилась в саду, — Сэймэй показал на
верхушку стены, где снег был сбит. — Если бы она успела хотя бы
пискнуть, родители прибежали бы в сад и трупов было бы больше.
— Что она делала ночью в саду? — не
понял Райко.
И тут же сам устыдился своей
глупости: в четырех шагах от кровяного пятна лежал ящик для
нечистот, содержимое которого — зола, песок и все остальное —
частью вывалилось на цветник. В доме ведь не было слуг…
— Заметили. Хорошая дочь — не только
приносила в дом, что могла, но и старалась сделать как можно больше
черной работы в те краткие часы, когда была дома. А кстати, у кого
она прислуживала?
Райко мысленно обругал себя болваном.
Он вскочил на веранду и, замедлив шаг только возле мертвого тела,
пошел в покои отца. Но ответ он знал прежде, чем задал вопрос…
— Она жила здесь уже восемь дней,
представьте себе, — сказал он, вернувшись. — Родители не отпустили
ее, когда начались убийства, и господин тюнагон согласился… Если бы
я догадался… Если бы оставил засаду в самом доме…
— То погибло бы гораздо больше
народу, — спокойно сказал колдун.
— Господин Сэймэй… а что вы
предсказали сыну господина Канэиэ?
— Что он исполнит желания отца. Что
это за желания — я не спрашивал. Господин Минамото, окажите мне
небольшую услугу, — Сэймэй снова опустился на колени возле
трупа.
— С радостью.
— Может быть, сейчас ничего не
произойдет… А может быть, я упаду. Не хотелось бы помять шапку, моя
служанка так старалась…
— Да, конечно.
Райко встал позади Сэймэя, готовый
его подхватить. Что он за человек, если в такую минуту думает о
шапке?
Монах за ширмой, явно недовольный
тем, что ему мешают отправлять службу, повысил голос, но чтения не
прервал. Сэймэй поддернул рукава, которые до сего мига скрывали его
руки до кончиков пальцев, и приложил ладони к щекам убитой.