Господин Канэмити вошел — словно
драгоценную яшму внесли под навес. В отличие от преклонного летами
господина Такаакиры был он хорош собой — хотя и не молод уже.
Движения его поражали изяществом, и, единственный из всех, он не
поморщился при виде грязного, затоптанного пола управы — казалось,
грязи этого мира для него не существует. Из-под полуприкрытых век
глаза его смотрели одинаково ровно и на этот пол, и на застывшего в
обмороке демона, и на Райко, и на младшего брата.
— Говорят, — размерен и ровен голос,
— случилось здесь нечто чудесное?
С этими словами господин Правый
Министр непринужденно опустился на расстеленную одежду Сэймэя.
Господин Левый Линистр прибыл, можно
сказать, скромно — для своего ранга: всего-то погонщик, да восемь
человек охраны, да три монаха. Братья Фудзивара явились в
паланкинах, при восьми и двенадцати носильщиках — каждый сообразно
своему рангу; и с каждым прибыло по пять монахов. Райко даже узнал
в одном помощника настоятеля храма Гион и низко поклонился ему.
Были при них и охранники, также по восемь человек — и в итоге на
дворе управы возникла некоторая толчея. Райко очень не нравилось,
что вся эта толпа таращились теперь на узника.
— Минамото Ёримицу и Сэймэй
утверждают, — ответил с подобающим поклоном господин Такаакира, —
что это существо есть плененный ими демон.
— Как интересно, — тем же ровным
голосом проговорил господин Канэмити. — Демон, а так похож на
человека.
— Он и был ранее человеком. Сейчас в
нем того и другого примерно наполовину.
Господин Правый министр перевел глаза
на Сэймэя.
— Это он убивал девушек по ночам?
— Он носил паланкин того, кто убивал,
и помогал расправляться с охраной.
— Стало быть, верховный демон
путешествует в паланкине? Очень интересно. Ни разу не слышал о
демонах, передвигающихся подобным образом…
— Он не простой демон, — сказал
Райко. — Он тоже вроде этого, плотный наощупь. Руки ледяные. Мой
оруженосец отрубил ему руку, так она до сих пор скребет
пальцами.
— Что же это за прием? Показывать нам
деревенщину и умолчать о таком чуде?
— Я, ничтожный, осмелился хранить эту
руку в своем доме, — склонил голову Сэймэй. — На леднике. В управе
нет ледника.
От взглядов трех государственных
мужей Райко сделалось неуютно, будто за воротник попала колючая
ветка. Он посмотрел на преступника, который обмяк между стражниками
и свесил голову — спал. Как Сэймэй его разбудил, Райко говорить не
хотел, а показывать гостям — тем более. Поэтому он почтительно
поклонился и сказал: