Пошли слухи, что жена господина Ясуна
превратилась в демона. Отец, чтобы спасти жену и ребенка, повез их
на юг, по буддийским храмам. Много дхарани было пропето над дамой
Стрелолист, много сутр прочитано — и все впустую, пока им не
встретился монах, взявший себе имя Гэннин, «Начало человечности».
Этот монах знал, что делать — но предупредил: если после обряда
изгнания демона женщина выздоровеет, а сам монах впадет в долгое
беспамятство — надлежит приложить к его коже серебряную вещь. Если
она оставит след ожога — то пусть его обезглавят, как можно скорее,
и голову захоронят отдельно от тела.
— Вы поэтому стараетесь не касаться
ничего руками? — спросил Райко невпопад.
— Ни руками, ни, по возможности,
чем-либо еще, — улыбнулся Сэймэй.
— А монах… он погиб?
— Да. Гэннин погиб, женщина
исцелилась. Но, узнав о цене своего спасения, она постриглась в
монахини. По совету еще одного мудрого монаха меня оставили в
обители.
Не решаясь посмотреть в лицо Сэймэю,
Райко перевел взгляд на господина Хиромасу. Лицо Господина Осени
было спокойно, но во взгляде карих глаз, устремленных на Сэймэя,
было сострадание и еще что-то, сродни тому непонятному чувству,
которое испытывал сам Райко.
— Это был хороший совет, — как бы
возражая кому-то, сказал Сэймэй. — Меня научили держать в узде ту
силу, что поначалу управляла мной. Не допускать до себя чужую боль,
чужие мысли и чувства — пока я сам этого не пожелаю… Медитации
помогли овладеть собой. А потом монах дал матери другой разумный
совет — отдать меня в ученики к Камо-но Тадаюки, мастеру Пути Тени
и Света. Недостаточно ведь просто чувствовать и знать… вернее,
человеку недостаточно. Ему нужно еще и понимать. Путь, конечно,
говорит об устройстве людей больше, чем об устройстве мира, но и
это лучше чем ничего.
Сэймэй умолк, и по его испытующему
взгляду Райко понял, что он ждет вопросов.
— Итак, вы не пьете крови и не
боитесь солнечного света… Но вы и не стареете, и двигаетесь с
недостижимой для человека скоростью… Чем еще вы отличаетесь от
полудемонов и людей?
— Я старею, но очень медленно, —
возразил Сэймэй. — Со стороны это не так хорошо видно, но я
чувствую, что все-таки уже не тот, каким был в юности.
Господин Хиромаса почему-то
улыбнулся.
— Если говорить о даре — то он
необычен даже для полудемонов. Они могут ощущать или видеть, что
человек сейчас переживает, лжет он или нет — но не прозревать
будущее. У моей матушки прорицательского дара нет и не было. Однако
демоны способны чувствовать друг друга на довольно большом
расстоянии, если связаны узами своеобразного родительства. Тот из
них, кто рождает младшего для ночной жизни, имеет над ним власть,
огромную власть. Приказ старшего младшему — это не просто приказ:
младший совершенно неспособен ослушаться. Вот почему наш пленник не
мог ничего сказать, когда мы спрашивали его о хозяине. И не сказал
бы ни под какой пыткой.