— Тогда зачем им вырезают языки? —
удивился Райко.
— Это часть ритуала, а не мера
безопасности. Они чтят Идзанами под видом огромной паучихи. Вы
знаете, что паучиха делает с самцами после совокупления?
Райко передернуло.
— Каждый раз пожирать одного из
стражей было бы, конечно, недопустимой расточительностью, —
продолжал Сэймэй по-прежнему невозмутимо. — Поэтому жрица
ограничивается языком.
— Вы говорили, что не только…
— Ну уж это само собой. Но это тоже
часть ритуала. Ритуалы всегда логичны — ведь их сочиняют люди. Эта
логика не всегда очевидна с первого взгляда, но в ней обычно можно
разобраться. Чтобы получить доступ в святилище, в царство
паучихи-женщины, стражи должны перестать быть мужчинами.
— О, боги… — Райко сглотнул. — Но
ведь вы были младенцем. Как вы…
— Кое-что объяснила мать. Кое-что я
сам понял, когда вырос. А помню я всё.
Только тут до Райко дошло:
действительно всё. Возможно — с того мига, как темный, влажный мир
младенца сначала наполнился кошмаром, а потом — содрогнулся и
стиснул его, стремясь то ли задушить, то ли вытолкнуть наружу, в
неизвестность, страшную, как смерть… И человек, сидящий перед ним
не сошел с ума… и даже — помня все, чувствуя все, видя насквозь —
особым отвращением к людям не проникся.
— Их мне в основном жаль, — сказал
Сэймэй, допивая своё сакэ. — Да, ещё я не пьянею. Убить меня
несколько проще, чем их — но сложнее, чем, например, вас. Ну что,
кажется, я сказал вам всё, что мог.
— Не всё, — напомнил господин
Хиромаса, пощипывая струны бива. — Мы тут поговорили…
— Ах, да, — кивнул Сэймэй. — Господин
Минамото, а ведь целью этого преступления может быть вовсе не
господин Канэиэ. Вполне возможно, что ночные охотники метят в
вас.
— В меня? — Райко поставил чашку,
чтобы не расплескать от смеха. — Да кто я такой?
— Вы — старший сын и наследник
господина Тада-Мандзю [41], человека, в чьих руках сосредоточена
самая большая военная сила к востоку от Столицы и до самого моря, —
без тени улыбки сказал господин Хиромаса.
— Но что значит в нашем мире военная
сила?
— А вы подумайте, господин Минамото.
Подумайте, что она значит.
Райко смотрел на собеседников, будто
они только что предложили ему выйти из дома не через дверь, а через
стену. Но… но ведь из дома очень просто выйти через стену, если
стена — бумажная. Для этого даже не нужно обладать силой демона или
Кинтоки. Просто этого никто не делает. Люди как бы… не думают в эту
сторону. И то, что по существу своему — не более чем разорительная
(чини каждый раз перегородки), но вполне осуществимая выходка,
становится не просто невозможным… а несуществующим, невидимым…
невидимым, пока кто-то не въедет на лошади по ступенькам и не
скажет: «Отныне здесь — силой оружия — хозяин я».