«…которому кто-то предложил выйти
через стену?» — спросил в голове голос Сэймэя.
…И не слишком-то его это предложение
обрадовало…
Ну что ж, я Минамото-но-Райко,
старательная деревенщина-пестрое одеяло, оскорбленный в лучших
чувствах и ущемленный в исполнении долга, сейчас сниму колчан с
дома господина тюнагона и поеду заливать горе, даже не завернув в
управу.
А что за домом и без того следят в
нужное количество глаз, этого никому знать не надо.
Подъехав к дому, он уже знал, что
Тидори с подружками там. «Девы веселья» приходят без доклада, таков
обычай. Через забор усадьбы слышался смех, а бива господина
Хиромасы теперь вторили флейта и барабанчик.
Райко передал коня слугам и
отправился все туда же, в Померанцевый павильон.
— А, вот и наш гостеприимный хозяин!
— воскликнул господин Хиромаса, прекратив играть.
Тидори тут же отняла флейту от губ и,
улыбаясь, поклонилась своему покровителю, прочие девицы последовали
ее примеру.
— Вы решили остаться и посмотреть,
как развлекаются простые воины? — спросил Райко.
— Отчего нет? Дворцовые развлечения
порой, вы не поверите, приедаются. Тем более эти пташки обещали
показать сегодня что-то особенное.
Райко глазами сосчитал девиц. Семеро,
молодец Тидори — привела всю «птичью стаю» [42]. Значит, можно
будет предложить господину Хиромаса девицу, а то и двух. Он не
знал, известен ли девицам господин Хиромаса и желает ли он раскрыть
свое имя, поэтому решил пока на словах избегать и имени, и
чина.
— А где ваш друг? — спросил он.
— Ушел, когда появились девицы. Не
любит шума.
Райко вдруг сообразил, что Сэймэй
из-за своего то ли дара, то ли проклятия, наверное, не может
сойтись с женщиной. А и хорошо — только Райко и дела, что пить и
веселиться с человеком, который всех вокруг изнутри понимает…
— Тогда, Тидори, проводи гостя в
восточные палаты, — Померанцевый павильон был хорош, чтобы тихо
веселиться вдвоем-втроем, а для вечера с девицами и танцами он
подходил мало, — а я, с вашего позволения, переоденусь.
На Райко было придворное платье, на
господине Минамото — изящные одежды цвета серебристой сосны, из-под
которых выглядывали края серебристо-серого и пурпурного платьев:
как потомок императора, он имел право на запретные цвета. Шапка у
него была такая высокая, что у Райко в доме и не нашлось бы
подходящей коробки, а мягкие туфли отделаны куньим мехом — словом,
столичный франт во всей красе. Вон как девицы, кроме Тидори,
хвостами завертели-то…