Он и не помнил, как добрался до своих. Только, сунув голову в
воду, чуть успокоился. Посовещались со старшими на лодьях. Решили
пока подождать. Воевода уже не гавкал, сидел, кровавую юшку из носа
по бороде размазывая, у, наполовину вытащенной из реки, лодьи, и
глазами только зло зыркал. Дьяк пришёл не один. С пятью десятками
стрельцов пришёл и с товарищем воеводы Ярлыковым Иваном
Ивановичем.
- Кто вы и почто разбой творите? – громко начал второй городовой
воевода, но Епифан видел, что успел он о случившемся дьяка
расспросить. И теперь не знал Ярлыков как себя вести. Не знал кто
эти люди в одинаковых необычных кафтанах болотного цвета. Не знал
по силам ли тюменцам одолеть семь десятков вооружённых невиданными
им мушкетами пришлых. Не знал что делать.
- Вор Ивашка Плещеев сейчас грамоту Государя порвал и мзду
требовал с товара, что по наказу князя Пожарского мы привезли на
продажу, хотя в грамоте указано, что торговать бы должны
беспошлинно, и что в случае поборов неправедных виновного надо в
железа имать и в Разбойный приказ в Москву доставлять, - Епифан
шагнул вперёд и протянул воеводе разорванную надвое грамоту, со
свисающей с одной половинки восковой печатью.
Кончилось всё более-менее мирно. Вид грамоты и имя князя
Пожарского пыл тюменцев охладили. И расторговались хорошо. Почитай
все меха, что на руках были у местных, перекочевали к миассцам.
Десяток мешков полных набили мягкой рухлядью. Так и понятно,
население Тюмени тысчи полторы и всем и посуда железная нужна и
ткань отменная и прочие чудеса миасские. Плещеев прощения у сотника
просил и в знак примирения дорогую турскую саблю преподнёс в
позолоченных ножнах со вставками бирюзы. Так и кинжал персидский,
что в драке достался Епифану за ним остался. Забоялся воевода его
назад требовать. Жаль без ножен он.
Из Тюмени выплыли пятого июня. Вода в реке уже спала, и
подниматься против течения было не тяжело. Берега в основном были
безлюдны, только один раз за седмицу встретились с татарами, что
привели пару десятков коней на водопой к реке. Только, увидев три
большие лодьи и несколько десятков вооружённых русов, те поспешили
убраться подальше от берега. А вот на следующий день лодьи пристали
к берегу ещё до полудня, да так дальше и не пошли. Река в этом
месте поворачивала и текла как бы с восхода на закат. На левом или
северном берегу высился огромный курган, а вокруг него был выкопан
ров и насыпан вал, ширина рва была 13 метров при глубине 1 метр,
при этом в нем имелось два разрыва шириной до 18 метров. Вал был
высотой с лишком полторы сажени, то есть около 3,3 метра. Епифан с
десятком своих казаков излазил все укрепления, но не нашёл ни
одного каменного или деревянного строения. Только поросшие травой
рвы и холмы. Если здесь и стояла раньше крепость, то или она была
полностью сделана из земли и глины, либо всё деревянное сгорело и
сгнило за десятки, а то и сотни лет. А вот место сотнику
понравилось. Высокий берег, уже готовый ров и большой холм, на
котором можно построить сторожевую башню. Вот только нужно
доставить сюда по реке лес. Хотя перезимовать здесь без дров будет
не просто. Морозы зимой лютые бывают.