– Равэйрэс, – с мрачным смешком пробормотал я. – Нет. Я Охотник.
А заодно водитель вездехода… Спасибо за красивую историю, Зурло. И
тебе Анло. Поспите немного. И дорога станет короче.
Меня поняли правильно, и в машине стало тихо. Еще раз дернув за
синий рычаг, я одной рукой открутил крышку термоса, налил себя еще
горячего чая, сделал бодрящий глоток и опять вперил взгляд в
медленно наплывающие снежные холмы. Глаза смотрят в ближайшее
будущее, а вот мысли в недалеком прошлом – вернулись на три дня
назад, когда меня, уже вроде бы отогревшегося, вдруг прихватило
прямо в Красном Круге. Тогда я думал, что там и останусь
навсегда…
***
Тогда, несколько дней назад, когда я впервые оказался в начавшем
оживать промороженном вездеходе «чужих», меня внезапно отключило.
Это случилось так же внезапно, как казнь смертника в Луковии. Бац –
и ты уткнулся лицом в недоеденный тюремный завтрак. Я не упал, а
просто обмяк в удобном водительском кресле и отрубился. Сколько
прошло времени до моего прихода в себя – не знаю. Не было времени
поглядеть на часы. Чувствуя холод, видя перед собой сотни
пульсирующих звезд, что застилали мне взор, единственное, что я
успел – дважды дернуть за синий рычаг под консолью управления. Я
почувствовал ударивший по ногам поток теплого воздуха и опять
отключился. Очнувшись в следующий раз, повторив манипуляцию с
рычагом, я неловко сполз с кресла и растянулся на боку, исторгнув
стон боли и облегчения одновременно – тело жутко затекло, меня
пронзали мурашки, ныли суставы и шея, а перед глазами все так же
пульсировали крохотные искорки звезд. И шепот… призрачный
настойчивый шепот, что звучал в моей голове столь же усыпляюще и
бодряще, как ночной северный ветер за стеной снежного убежища.
Такой ветер гонит стылую снежную пыль поземки над мерцающим льдом с
вмороженными телами глядящих в холодное звездное небо
сидельцев…
Не знаю, что именно пытался донести Столп до моего измученного и
израненного электричеством разума. Я не слушал. Мне было слишком
плохо. Я провалился так глубоко, что кто бы не звал меня оттуда, я
бы не услышал. Или не захотел бы услышать.
Мне повезло. Я не умер. Именно повезло – хотя я ненавижу это
слово, ведь произнося его вслух, приходится признавать, что это
была слепая удача, а не результат продуманных четких действий. Хотя
будь на моем месте кто-то «похлипше», как называла всех худосочных
и болезненных моя бабушка, он вряд ли бы выжил. Но крепкое
закаленное тело выдержало. И это снова убедило меня, что удача
приходит к подготовленным.