- Маглинер
был прав, - выдохнул Артур, когда машины скрылись из виду. – Против
такого оружия Лаундебург не продержался бы даже неделю.
- Теперь
никто не рискнет на нас нападать, - радостно засмеялась
Анелин.
- Теперь
никто, - согласился Артур.
Всю дорогу
до гостиницы он молчал, зато Анелин говорила за них обоих. Она
щебетала о том, какие молодцы ученые империи, раз придумали нечто
такое, что может заставить трижды подумать, прежде чем напасть на
Брисбург. Артур же думал о другом. Он размышлял о том, что нет в
этом мире ничего такого, что могло бы заставить человека перестать
думать об убийстве другого. Империя построила их для защиты. И,
быть может, намеревается защищать только сам Брисбург, но это до
поры до времени, пока кому-нибудь не придет в голову светлая мысль
с помощью таких машин захватить кусок земли с полезными ресурсами.
И, быть может, этот кусок земли сам по себе и не нужен, но ресурсы
в нем необходимы для того, чтобы построить еще больше таких машин,
чтобы затем захватить еще один кусок чужой земли. Но в целом ему
было все равно. Он никогда не был на фронте, не видел тех ужасов, о
которых рассказывали, лишившиеся конечностей, солдаты. И он не
хотел ни знать их, ни видеть. Он лишь хотел открыть аптеку и
заниматься своим делом. И эти машины его не волнуют. В конце
концов, сейчас он в Брисбурге и значит, эти машины будут охранять и
его спокойствие.
Темнота
опустилась на город. Редкие газовые фонари освещали сами себя,
почти не давая света. Где-то рядом продолжала восторженно щебетать
Анелин, и что-то мягко ткнулось в его ногу. Опустив глаза, Артур
удивленно уставился на круглый мяч, грубо сработанный из козьего
желудка.
- Мой мяч!
– крик раздался с другой стороны улицы.
Артур
поднял глаза. Малыш, лет пяти, поскальзываясь, бежал через дорогу,
а из темноты вырастала карета, несущаяся прямо не него. Малыш,
споткнулся, и зарылся носом в мостовую. Возница его не видел. Еще
мгновение и взмыленная черная лошадь проломит копытом череп малышу.
Рефлекс сработал быстрее разума. Артур оттолкнул Анелин к стене и,
выронив трость, бросился наперерез карете. Он успел схватить
поднимающегося малыша, успел за мгновение до того, как морда,
ничего не видящей лошади, пролетела над ними. Что-то больно врезало
по ноге, но карета не остановилась, напротив, возница стегнул
лошадь, добавляя ей прыти.