- Ты как?
– спросил Артур, позволяя малышу выбраться из-под себя. –
Живой?
- Мой мяч?
– хныкнул малыш. – Где мой мяч?
Артур
вздохнул и развалился на мостовой. Над его головой сияли
звезды.
Лежа в
кровати, завернувшись в теплое одеяло, Артур грустно смотрел в
окно. На улице шел мелкий противный дождь. Его капельки разбивались
о стекло и стекали мутной, промасленной жижей на подоконник.
Приоткрытая форточка давала так нужную ему прохладу, но она же
являлась источником сырости, а от сырости этой, недавно
поврежденная нога болела сильнее.
Артур
вздыхал, глядя на форточку, и, слегка покачивающиеся от ленивого
ветра, промокшие шторы. Надо бы закрыть ее, пока все вокруг не
покрылось тонким слоем жирных, отдающих копотью, капель. Но
вставать не хотелось, хотелось зарыться лицом в подушку и зарыдать.
Слишком много времени уходило впустую, а вместе со временем таяли и
деньги.
Перелома
не было, колесо кареты лишь вскользь ударило по стопе, но и этого
хватило, чтобы доктор взял честно полагающуюся ему сотню крон, за
визит и обезболивающие. К последнему Артур отнесся настороженно. Он
прекрасно знал и его действие и то, что может быть, если им
злоупотреблять, а потому из десяти порошков, прописанных доктором и
заботливо заказанных Маглинером, он выпил лишь два, когда боль
становилась невыносимой. Остальные лежали не тронутыми в железной
коробке с хитроумным замком.
Артур
иногда развлекал себя, захлопывая крышку и открывая ее снова.
Коробочка нехотя распахивалась, чтобы в следующий момент, снова
захлопнуться, а уж потом, с трудом одновременно зажав три маленьких
рычажка, он вновь открывал коробку и с улыбкой смотрел на белые
аккуратные полоски бумаги, надежно прячущие порошок в себе. Из
остальных развлечений в его распоряжении были газеты и короткие
разговоры, с приносящей завтрак и ужин Анелин. Девочка перестала
его стесняться, и иногда, заговорившись, позволяла себе присесть на
краешек его кровати, но опомнившись, подскакивала и убегала прочь,
ссылаясь на огромное количество дел и тяжелый нрав Маглинера.
Последний появился лишь дважды, первый раз вместе с врачом, а
второй вчера вечером, осведомиться о состоянии Артура. Он явно
хотел чего-то большего, но заговорить об этом не решился и, почесав
отрастающие усы, над тонкими губами, ушел.