ыч
Шестаков, прозвище Сирота. Можно просто: Степан Мироныч, можно
Степан, можно Степка, мне один хрен стобойдетей не крестить. Куды
идем?
– Ставлю задачу, – Зотовпропустил мимо ушей обращение на«ты» иобвел разведчиков пристальным взглядом.
–Углубляемсяв лес и выходимна связь с Центром. Вопросы
есть?
Вопросов не было. Разведчики
попрыгали, проверяя снаряжение. Степан фыркнул и пошел в лес.
Партизанский лагерь кипел походной жизнью. Дымила кухня, сновали
люди, несколько женщин,закутанных в платки,чистили вялый картофель, кидая клубни в
огромный, исходящий паром котел. Покрикивали подростки, ведя коней
на водопой. Заливисто лаяли псы.
Зотов поравнялся с Карпиным ишепотомсообщил:
– Ночью повесился начальник местного особого
отдела. Тот самый,которому Сашка вчера рыло
набил.
– Вон оно как, – удивился лейтенант. – Не
вынес позора?
– Есть подозрения, что ему
помогли.
– Мне сразу это гадючье гнездо не
понравилось, – поделился наблюдением Карпин. – Слишком все у них
спокойно и гладко. Половина окруженцы, ряхинажрали,бабами обросли, хозяйством, а люди на фронте
воюют.
– Каждому свое, – возразил
Зотов.
– Да мне что, – отмахнулся лейтенант. –
Побыстрей бы самолет, иначе крякну со скуки.
– Самолета не будет. Центр запретил все
полеты, немцы сжимают кольцо,
недаром «Рама» кружила.Так что,скучать не придется, гарантия.
– Они там с ума посходили? Значит застряли мы
здесь?
– Значит застряли.
Затих стук топора и перекличка голосов. Лес
впитал в себя звуки, разлив тягучую, осторожную тишину, нарушаемую
лишь пением невидимых птиц. Шестаков уверенно свернул в самый
темный, еловый бор, находя незаметные, звериные тропки, вьющиеся
сквозь бурелом и островки сухого малинника. Зотов посмотрел на
часы. Половина девятого, нужно топать и топать. Жизнь партизанского
радиста беспокойная,как у шелудивого пса. Он только вмечтахсидит втеплойземлянке, попивает чаек и бодро рапортует в
штаб про очередную блистательную победу. На деле радист
два-три раза в неделюв любую погодувзваливает на себя десятикилограммовую рацию,
берет оружие и в составе группы охранения уходит в
леса, как можно дальше от лагеря, отмеряя десятки
километров чащи и болотного хлебова, нещадно потея, кормя комарье
или промерзая насквозь. Выходит на связь и спешно делает ноги,
заметая следы. Немецкая ближняя и дальняя радиоразведка способна
перехватить малейший сигнал, пеленгуя рацию с точностью до
нескольких сотен метров, и тогда это место, по настроению, утюжат
авиацией, или выдвигают поисковый отряд, начинающих загонную
охоту.