Сердце его не билось, пульсировало
сжимающей болью, которую он сам не ожидал от себя. И совсем
остановилось и замерло, когда он прошёл поле и увидел вдалеке
пепелище, оставшееся от деревни.
Не было тут больше жизни.
Женщины не пели песни на берегу,
рыбаки не готовили лодки, никто не чинил дома и не готовился к
посевной. В звенящей тишине лишь иногда слышался ветер.
Их дом ещё тлел и дымился, крыша и
стены обрушились и внутри не осталось ничего целого. Он нашёл дядю
на заднем дворе, сидящего, прислонившегося к забору.
— Обещай мне, — услышал он
голос.
— Да, дядя.
— Обещай мне, что оставишь всё это и
найдёшь покой. Не было у меня жены и не было сына. Но в один день,
ты упал с небес и стал мне больше, чем родной кровью. Обещай мне,
что продолжишь наш род и отдашь этой земле хотя бы одно
семя.
— Обещаю.
Слова прозвучали у него в голове ясно
и чётко, словно дядя ещё был здесь. Его тело давно остыло, глаза
успели выклевать вороны, а кровь от раны на животе спечься. Его
дядя был мёртв уже несколько дней.
***
Доспех сам выбрался наружу.
Холодная ярости кипела внутри их
обоих, заполняла внутренность неотвратимостью и льдом. Он не
сдерживал крика.
Ему не нужно было искать следы на
земле или поломанные ветки. Он уже чуял. Вдалеке за несколько
горизонтов, было нечто тёмное, тяжёлое и клубящееся, жаждущее крови
и мечущееся.
Он сразу же устремился
туда.
Гончие тоже учуяли его, завыли так,
что кровь у их хозяев стыла в жилах, а потом разразились лаем,
полным злобы и ожидания.
Он ворвался в их ряды, застал
врасплох, озадаченными и неготовыми, только-только развернувшими
построение. В прошлом доспехе, он бы расправился с ними за
несколько минут, изрубил бы их клинками, нарезал, что колбасу,
залил бы всё вокруг кровью, но у Мрачного Колосса клинков не
было.
Были у Колосса тяжёлые кулаки, и они
пришлись как раз кстати. Он смотрел в лицо каждому. Удивлённые,
непонимающие, потом охваченные страхом и паникой, потом ужасом
неотвратимости, а потом охваченные злостью и ненавистью от того,
что их зажали в угол и убивают. Лица его врагов трескающиеся и
ломающиеся от чудовищных ударов.
Гончие поджали хвост и ссались под
себя в последние секунды своей жалкой жизни, как и многие из отряда
Стражей. Смелый десятник понял, кто перед ним, отбросил топор и
щит, крикнул клич и достал из-за пояса чёрный кинжал, бросился на
нёго как бешеный пёс. Был так отчаян и быстр, что смог уклониться
от первого удара Кальдура, пробил ему шлем, оцарапав щёку чёрным
лезвием, но пал от второго удара. Локоть настиг в его грудную
клетку с разворота, и пришиб его к земле, переломив
спину.