Мальчуган вытирает тыльной стороной
ладони нос, лишь больше размазав по лицу обувной крем. Подброшенная
монета, ускользнувшая меж пальцев, со звоном подскакивает от
мостовой. Господин уже уходит, когда с обезьяньей ловкостью юноша
спешит за катящейся копейкой.
- И почем нынче опиум для народа? –
на железную симерийскую монету наступает рваный башмак.
Молодой разносчик газет поднимает
голову, уставившись на зеркальную копию себя. Разве только старше
года на два и заметно выше. Рост лишь подчеркивает худобу юноши,
сквозь шахтерскую робу видны тонкие лодыжки и запястья, на лице
лишь нос и торчит. Под глазами и меж ногтей сильно въелась угольная
пыль.
- Опять в забой, Мишка? – спрашивает,
складывая щетки, полотенца и крема газетчик.
- Да, - как бы равнодушно, глядя с
прищуром на солнце, отвечает тот, - кто-то же в нашей семье должен
зарабатывать деньги.
Его брат обидно дует щеки и бросает
косые взгляды на впечатавшийся в камень башмак.
- Я тоже, знаешь ли, работаю, - с
вызовом заявляет парень.
- Ну-ну, - Михаил поднимает монетку и
несколько раз подбрасывает. – Да не обижайся ты, Толька, - шахтер
смеется и возвращает копейку. – А вообще ты молодец. Папа бы тобой
гордился.
На сияющем от счастья лице Анатолия,
кажется, то ли солнце взойдет, толи дождь из глаз
польется.
- Пойдем, - Миша шутливо натягивает
младшему брату кепку на глаза.
Тот отбрыкивается, но вот уже хохоча
во всю, следует вслед за шахтером. Разве что в рот не
заглядывает. Трагедия на шахте лишает семью кормильца и опоры, но
Анатолий переживает смерть отца тяжелее других. Проходят годы,
прежде чем замкнутый мальчик отрывает руки от портов брата. Заново
учится говорить с окружающими, смеяться и просто идти по жизни
дальше.
- А давай поедим вдвоем, - Толя
первый подбегает к небольшой будке ларька.
С невероятной гордостью, на
собственные, только что заработанные деньги берет по крупному
рогалику и полные кружки кваса. Сдоба только-только испечена и
приятно покалывает пальцы и губы, источая пар. Внутри оказывается
клубничное повидло, заставляя мурчать котами.
- Вот скажи, чего бы ты хотел от
жизни? – неизвестно от чего, тянет на философствование Михаила.
Анатолий, откусив слишком большой
кусок, что-то неразборчиво мямлит.
- Ну, кроме как чистить обувь этим
толстосумам, - упорствует его брат. - Они тебя ведь даже не
видят.