Он сошел на остановке
«Воксхолл-гарденс» один — огляделся, подходя к лифту, закурил.
Дернул тугую ручку, толкнул легкие деревянные створки… Что-то шло
не так. Страх — это не всегда трусость, иногда это предупреждение
об опасности. Особенно если кажется, что бояться нечего. Доктор
Фрейд выдумал много непристойных финтифлюшек для бесед с
нервическими дамочками, вместо того чтобы научить человека
управлять собственным чутьем, наитием.
Тони постоял перед распахнутыми
дверьми лифта, услышал снизу нетерпеливый звонок и шагнул вперед —
никакое это не наитие. Просто вструхнул, едва не сорвавшись с
подножки.
А еще он догадывался, кто стал
случайным свидетелем преступления на Уайтчепел-роуд… И очень, очень
не хотел верить своей догадке.
«Полицейская газета» тоже много
писала о марше британских фашистов, но новое преступление Джона
Паяльной Лампы осветила подробней, чем «Дейли Телеграф». И дагеры
ее куда больше походили на действительность — дагеррографы
отсмаковали подробности с присущим им цинизмом, не показав публике
лишь обгоревшее тельце младенца. Фрагменты тела хозяина дома на
дагерах наводили на мысли о взрыве, а рваное горло его жены не
скрыл даже огонь пожара. Скотланд-Ярд выдвинул версию о личности
случайного свидетеля: предположительно это был Эрни Кинг, бармен из
кофейни «Белая бабочка» на Кенсингтон Палас Гарден. Предположение
полиции совпадало с догадкой Тони, но пока оставалось только
предположением… Хотя… Зачем же обманывать самого себя? Это был
Эрни.
Для внештатного сотрудника английской
внешней разведки неподобающих знакомств Тони имел с избытком, и это
знакомство нисколько его не компрометировало. Он точно знал, что
контрразведка давно за ним не следит, но на заметке держит — как
человека с сомнительной репутацией. И ему нравилось иметь
сомнительную репутацию и сомнительных знакомцев, нравилось смотреть
свысока на условности и чопорные ритуалы — он шел в ногу со
временем, даже немного его опережал и мог себе это позволить: вряд
ли в Лондоне нашлось бы больше десятка кодеров его уровня и
способностей. Да и как криптоаналитика его ценили, к работе в
правительственной школе кодирования и шифрования он привлекался до
окончания полного курса математики в Кембридже, а за расшифровку
сообщений немецкого воздушного флота три года назад получил личное
рыцарство из рук Его Величества Георга Пятого (чего вряд ли стоило
ожидать от короля Эдуарда Восьмого, благоволившего кайзеровскому
рейху) и имел полное право именоваться сэром Энтони. Видимо, Его
Величество нашел забавным поощрить талантливого юношу, выходца из
далекой колонии. За это Тони недолюбливал Бейнс, директор МИ5,
который за двадцать семь лет службы так и не удостоился такой
чести, а потому Тони старался не выставлять напоказ столь
значительного факта из собственного досье — он знал меру
чудачествам и степени раздражения, которое должен вызывать у
Секьюрити Сервис.