– Господи! – воскликнула Мария, когда до нее дошел смысл его слов. Она заспешила к зеркалу и стерла с лица пену. Потом подхватила ребенка и сказала: – Пойду спущусь, прослежу, чтобы побыстрей приготовили завтрак.
Она улыбнулась бесконечно счастливой улыбкой и, выходя из комнаты, послала воздушный поцелуй. Хорнблауэр вновь намазал лицо пеной. Его переполняли мысли об «Атропе», о жене, о сыне и ребенке, которому еще предстоит родиться. Вчерашнее мимолетное счастье было позабыто. Возможно, не имея причин печалиться, он мог бы и сегодня чувствовать себя счастливым, но это, увы, не было ему дано. Позавтракав, он нанял наконец лодку и отправился на корабль.
Сидя на корме, Хорнблауэр поправил треуголку и приспустил с правого плеча плащ, чтобы виден был эполет – отличительный знак капитана с менее чем трехлетним стажем. Похлопав по карману, убедился, что приказы на месте, и выпрямился, стараясь изобразить достоинство. Он легко мог вообразить, что творится сейчас на «Атропе» – вахтенный подштурман заприметил треуголку и эполет, посыльные побежали к первому лейтенанту, фалрепных и боцманматов срочно вызвали наверх, и при вести о том, что капитан скоро поднимется на борт, всех охватило беспокойное любопытство.
– Эй, на лодке! – окрикнули с корабля.
Лодочник вопросительно взглянул на Хорнблауэра и, получив утвердительный кивок, заорал во всю луженую глотку:
– «Атропа!»
Теперь на корабле окончательно убедились, что прибыл их капитан.
– Подведите лодку к борту, – сказал Хорнблауэр.
«Атропа» имела ровную, без надстроек, палубу и низкую осадку – нетрудно было дотянуться до бизань-русленя.
Лодочник деликатно кашлянул.
– Вы не забудете расплатиться, сэр? – спросил он, и Хорнблауэру пришлось искать в кармане монетку.
Он шагнул на руслень, стараясь не злиться из-за своей забывчивости. Поднимаясь на палубу в свисте дудок, он приветственно поднес руку к полям треуголки, но, как ни старался подавить волнение, видел лишь расплывчатые пятна вместо лиц.
– Джон Джонс, первый лейтенант, – послышался голос. – Добро пожаловать, сэр.
Новые имена, новые лица. Хорнблауэр не различал лиц, не слышал имен. Он подавил желание сглотнуть и не без труда обрел голос.
– Пожалуйста, соберите команду, мистер Джонс.
– Свистать всех наверх! Свистать всех наверх!
Крик разнесся по всему кораблю, засвистели и завыли дудки. Зашлепали босые ступни, послышались приглушенные голоса. Шкафут заполнило людское море, но Хорнблауэр от волнения не различал лиц.