А сколько нервов сгорело, пока я доводил до ума передаток с
колеса водяной мельницы на рабочий вал… Для распила же не подойдет
пять оборотов в минуту, нужны большие скорости! Я не хочу даже
вспоминать, сколько ночей потратил и кожи извел на чертежи, и
сколько макетов сделал для меня столяр, который к концу разработки
уже чуть не плакал — все мне было не так — но итоговый механизм
встал мне по цене, чуть ли не по своему весу в золоте. Потому что
шестерни пришлось укреплять магией земли, чтобы они друг друга не
«съели» за полгода работы. Ну и освежать заклинание раз в квартал,
за что с меня уже брали «символическую» плату. Но в итоге мне
удалось добиться невероятных ста пятидесяти оборотов в минуту с
нормальным крутящим моментом — если делать быстрее, то вся
конструкция ловила клин. Да и то, прогнать все полено разом не
получалось: сначала пильщики намечали канаву, по которой пройдет
диск, после чего, последовательно увеличивая вылет диска, в
несколько проходов по десять-пятнадцать сантиметров вгрызались в
дерево. Но даже со всей этой возней доски разгонялись намного
быстрее, чем классическими ручными пилами, которыми орудовали в
парах. Да и сами пильщики могли работать полную смену, а не
валились без сил уже через несколько часов изнурительного
труда.
Потом срез обрабатывался, где надо, рубанком, и относительно
гладкие и абсолютно ровные доски отправлялись на речной причал, где
укладывались на плоскодонную баржу и сплавлялись к самому морю,
конечным потребителям или перекупщикам. Интерес к моей продукции
постоянно рос: на каждую партию я требовал ставить клеймо в виде
моего герба, так сказать, делал рекламу продукции: купцы и
корабельщики уже протоптали тропу в Эдру в поисках строительных
материалов.
Флот Клерии знатно потрепало во время войны и сейчас на верфях
закладывались все новые и новые корабли, как торговые, так и
военные. Так что спрос на корабельный лес был постоянный, а на
доски — тем более.
Правда, для некоторых задач у меня все же, заказывали кругляк, а
для мачт вообще приходилось думать над сплавлением по извилистому в
своих верховьях руслу Мирои цельных стволов подходящих деревьев, но
все это было заказом штучным и отпускалось за отдельную плату.
Все производство было под моей рукой, и от поползновений
криминала и нечистых на руку купцов я был огражден собственным
статусом. А воровать, как у Тиббота, у меня не выйдет: много
натурального оброка я не собирал, а как начал активно заготавливать
лес и варить самогон, так почти все, что было, пускалось в работу.
Собранное крестьянами зерно, ягоды и травы — на спирт и настойки, а
мастера так и вовсе работали на производстве, отдавая налоги
барщиной. Многие крестьяне переквалифицировались в вальщиков леса
или пошли работать на баржи и причалы, местами требовались услуги
бурлаков. До самого Шамполя на маршруте сплавления леса «левых»
людей не было вообще: все это были мои крепостные или
вольнонаемные, а вот уже дальше река уходила на чужие земли, и там
приходилось договариваться как о проходе, так и о причале.